Андрей Мартьянов - Странник

Речь, конечно же, не идет о высокоразвитых сообществах древности, от ассирийцев и египтян, до Рима или инков. «Цивилизованные» карфагеняне по уровню жестокости и считающегося само собой разумеющимся зверства могли дать фору любой инквизиции далекого будущего. Совсем другое дело — североевропейская «военная демократия» периода угасания родоплеменного строя. Здесь можно чувствовать себя вполне комфортно не боясь, что тебя зарежут только потому, что ты «не такой как все» или поклоняешься «неправильным» богам.

Торговый город Альдейгьюборг, впоследствии известный как Ладога или Старая Ладога, был тиглем, в котором зарождался новый сплав: Русь. Интернационал как он есть: в относительной идиллии и согласии здесь бок о бок живут коренные обитатели приладожских земель и чужеземцы — скандинавы, по разным причинам покинувшие родные фьорды и решившие обосноваться за морем, в Гардарики.

Выбор правильный: пахотных угодий без меры, тут вам не каменистая почва родной Норвегии; удобнейшее положение самого города, позволяющее контролировать северный створ «пути из варяг в греки», а следовательно и торговлю значительной части Европы. В довесок — доброжелательно настроенные славянские и финские племена, давно осознавшие, что присутствие профессиональных военных, — в основном даниров и нордмадров, — убережет Альдейгьюборг от возможных неприятностей.

Набеги же случались — как по воде, так и посуху: «чужие» урмане частенько спускались за добычей вниз по Волхову, да и нет никаких гарантий, что с юго-востока однажды не занесет шальной отряд булгар или иноплеменных славян, завидующих богатым соседям. Бывало, бывало — и посады за крепостью жгли, и грабили, и в плен уводили. Осевшие в городе скандинавы-колонисты являлись самой надежной защитой — они считали эту землю своей, не давая спуска никому, осмелившемуся покуситься на спокойствие города.

Альдейгьюборг делился на слободы — на прибрежных возвышенностях рядышком стояли длинные дома датчан, срубы кривичей, в подтапливаемых низинах — строения финнов на столбах-сваях. Доминировала над крупнейшим торговым центром северо-запада крепость-борг: сооружение из могучих, обмазанных желтоватой глиной бревен, пять квадратных башен с шатровыми крышами на углах, двое ворот — речные, ведущие к гавани, и смотрящие на запад, собственно на город.

Чуть что — баб с детьми за стены, а уж мужчины сами организуются в дружины и дадут отпор. Тактика отработана веками, никакой пассивной обороны или осады, только стремительные контратаки — скандинавы в пешем щитном строю или на кораблях-дрэки, финны с луками, кривичи и словены могут действовать в кавалерии, научены.

Торговля в городе богатейшая, купцы со всего света: арабы, византийцы, западные ромеи, появлялись франки или саксы, решившиеся на долгий и опасный поход от берегов Галлии или Британии через в о локи до Итиля, а далее в Каспий, за сокровищами Персии. Хочешь остаться на зимовку — пожалуйста, прогонять гостей здесь не принято. Живите, никто не обидит.

...Серега, имевший о теории «полного внедрения» самое отдаленное представление — если Славик что и рассказывал, то очень кратко и без подробностей, — прижился в датской слободе запросто: во-первых, не было проблем с языком, во-вторых, его приняли благодаря авторитету Трюггви-годи: жрец дурного человека в дом не приведет. Рёрик Скёльдунг, наслышанный от Трюггви о Гардарики-фьярри и успевший познакомиться со Славиком во время его первой и далеко не самой удачной вылазки на эту сторону , только плечами пожал — если хочет погостить, пускай. С женой? Еще лучше: женатый человек надежнее, древнее отеческое благочиние блюдет. Этот твой Сигар каким богам требы приносит? Иисусу, Белому Богу? Хороший бог, сильный.

С тем Серега и стал для даниров Сигаром-бондом, сыном Вигольва, из Гардарики-фьярри — имя пришлось сменить на скандинавское в обязательном порядке, «отчество»-патроним Вигольвсон было взято в память о Гончарове, первом аргусе-профи, пришедшем на помощь влипшему в неприятную историю Славику полтора года назад.

Решение отправиться в необычный отпуск приняли спонтанно — Трюггви-годи и прежде зазывал, но как-то не срасталось. Годи не раз наведывался в Петерсборг, город больших каменных домов, — он умел проходить через «червоточину» с той стороны , — оставался на несколько дней, сожалея, что Слейф-Славик отсутствует (аргус не появлялся в Питере больше шести месяцев) и настаивал на ответном визите. Невежливо мол — я у вас живу, пирую как в Вальхалле, а ответить своим гостеприимством не могу. Нехорошо это.