Святослав Логинов: Чёрный смерч [сборник]

— Идут, — негромко произнёс Рад, указав глазами на дальний конец поляны.

Старики разом приосанились, ожидая, когда хозяева торжища подойдут ближе.

Обычно от западных людей на торговую поляну приходило десятка полтора человек, тоже все без оружия. Они раскладывали напротив принесённого свои изделия, а затем уходили, оставив трёх или четырёх мужчин постарше, которым предстояло вести торг. Молодость горяча, попробуй при молодом купце похулить его товар или перехвалить свой, глядишь — дело кончится недобрым. А пожилые словам цену знают, на лишнее слово обижаться не будут, но и запретного не произнесут.

Однако на этот раз к торговым гостям вышло всего шесть человек, никаких товаров у них при себе видно не было, зато короткие боевые копья смотрели прямо на опешивших детей зубра. Лица у пришельцев были непроницаемы, а длинные рыжеватые волосы заплетены в тугие косы и густо смазаны кабаньим салом.

— Здравствуй, Гэл, — поздоровался Волох, признавший одного из подошедших. — Что у вас случилось?

Гэл, здоровенный мужик, с бородой уже не рыжей, а серой, молча подошёл к Волоху, смерил его недобрым взглядом и, не сказав ни единого слова, ударил в лицо, сбив щупленького Волоха наземь. Остальные пятеро, отставив на время оружие, принялись рыться в принесённом для обмена, выбирая и засовывая в мешки то, что подороже да полегче. Прочее швырялось на землю, меха и воск, специально добытый и принесённый на майдан с надеждой на большую прибыль, полетели в костёр.

— Да что ж вы делаете, охальники! — закричал Рад, не выдержавший такого бесчинства, и бросился было вытаскивать из полымени быстро оплывающие кругляши воска. Один из грабителей оторвался от своих дел и саданул старика древком копья, словно палкой. Рад охнул и дальше уже стоял молча, глядя на происходящее непонимающими глазами.

В несколько минут то, что можно было унести, грабители распихали по мешкам, а прочее — перепортили как только могли: тонкие пластины шифера и наждака были разбиты ударами топоров, то, что могло гореть, покидано в костёр. Напоследок бородатый Гэл вновь подошёл к успевшему подняться Волоху, не торопясь примерился и второй раз грязнул ему по зубам, спокойно, словно не человека бил, а от нечего делать испытывал силу руки.

Затем все шестеро, так и не сказав ни единого слова, канули в кустах, оставив троих стариков среди всеобщего разгрома.

— Наторговались, — проговорил дед Волох, сплёвывая в ладонь вместе с кровью выбитый зуб. — Добра нажили — не пересчитать… И ведь знакомые люди-то! Этот Гэл, чтоб ему Лару на рога напороться, уже три года здесь торгами заправляет. А тут вдруг косы заплести решил. Как же это понимать-то?

— А так и понимай, что быть войне, — изрёк молчавший до этой минуты дед Мита.

Тейко Быстроногий — молодой вождь, всего два года носящий на поясе кистень из зелёного нефрита, вышел из круглой землянки, аккуратно поправил шкуру зубра, запиравшую вход. В круглой землянке должен жить главный шаман племени, потому и форма у неё такая, и вместо двери висит шкура покровителя рода. Вот только шаман уже не жил, а умирал. Много лет неведомый недуг терзал слепого Матхи, всё реже люди видели шамана бьющим в бубен и призывающим тени предков. Люди больше привыкли полагаться на Калюту — тот хоть и не столь мудр, но помоложе, его потревожить не грех. Вождь тоже привык не считаться с ослабевшим шаманом, и оказалось, что зря. Сегодня утром Матхи позвал к себе вождя, и когда Тейко пришёл, приказал разыскать нефритовый нож.

Не о том думалось вождю, когда шёл он к круглой землянке. Надеялся Тейко услышать добрый совет, как поступать с далёкими западными соседями. Дело там шло к войне, и хотя сам Тейко воевать был не прочь, но понимал, что тут за весь род решать приходится и, значит, будут недовольные. Война на западных границах прежде всего коснётся селения, что на Белоструйной. Народ там разнежился от удобной жизни, воевать не хочет. И старейшины, четверо из пяти, там живут. А слово старейшин на племенном совете веско. В таких случаях, когда вождь со старейшинами мыслью расходятся, люди ждут, что скажет шаман. А слепец Матхи, вишь, не о войне мыслит, а о поисках ножа!

Конечно, о войне Тейко задумался не из любви к раздорам. Причина была немалая, прежде из-за меньшего, бывало, люди в поход выходили.

Что-то там старики про рыбий зуб говорили… Но не из-за рыбьего же зуба закатные племена свару начинают? И всё же караван, ушедший за Белоструйную, вернулся без товаров. Прямо на издавна освященных торжищах, где и ссор-то вовек не бывало, набросились на безоружных стариков бесчестные соседи, ограбили, избили и хорошо хоть смертью не поубивали. И волосы у грабёжников заплетены были по-походному — в две тугие косы.