Виталий Башун - Звезда конструктора-2

Жрец долго соображал, вглядываясь в схему, потом спросил:

– Это очень просто сделать, но не согласится ли Верховный ответить – для чего служит схема?

– Узнаешь и очень скоро. Сейчас я не могу ответить, ибо, – тут я со значением помолчал, – ТАЙНА ХРАМА!

Младший слегка побледнел и снова закивал, уверяя в том, что он и не собирался ничего выведывать и очень-очень понимает, что такое тайна храма, просит простить и так далее и тому подобное.

– Сколько тебе потребуется времени?

– Двадцать минут бежать до храма и…и… минут десять делать!

– Делай.

– Но-о-о-о… господин Верховный, а как же мой наставник?

– Это кто?

– Э-это, – парень глазами показал на фигуру в кресле все еще пребывающую в прострации, – вот он…

– Разве он теперь может быть твоим наставником?

– Н-н-нет… н-не может… – вдруг стал заикаться младший жрец и содрогнулся. Впечатления о свершившемся на его глазах наказании ранее недосягаемого для него авторитета до сих пор были свежее некуда.

– Ну так, забудь о нем и иди, – мое терпение постепенно кончалось.

– Да-да, господин… а-а-а как я выйду?!

Ну что за тупой жрец мне попался! О, Сила, дай мне терпения! Хотя может бывший главный так и подбирал себе персональных учеников, чтобы на их фоне выглядеть непостижимым гением магического искусства?

– Ты, – начал я спокойным тоном, подчеркивая каждое слово, чтобы не сорваться. – Пойдешь. И скажешь на посту. Что тебя послал старший. Со срочным заданием! Понял?

– А-а-а… как же… старший? Он заданий не давал.

– Он тебе уже НЕ СТАРШ-Ш-ШИЙ!! – свистящим шепотом, чтобы не слышали девушки-охранницы, прошипел я, в ярости глядя в глаза парня. – Я теперь старш-ш-ш-ший!!

– Так вы же Верховный! – глазенки парня, совсем обалдевшего от всех этих событий, явно приобрели сильную центробежную мотивацию, стремясь то к самой переносице, то, наоборот, – к вискам.

– Верховный – старший над всеми старшими, следовательно, является старшим по отношению, как к самим старшим, так и к тем, для кого эти самые старшие, в свою очередь, являются старшими. Теперь понятнее?!

Парнишка радостно закивал, будто и в самом деле понял. Хотя… может для него, привыкшего к сложным псевдонаучным оборотам, заковыристые фразы легче для понимания. Он из них привычно вылущивает главное и доходит до понимания. А когда вылущивать нечего – фраза предельно проста – он теряется и впадает в ступор в безуспешных попытках поделить неделимое. Это как будто знать только один способ съест орех – расколоть, достать ядрышко и закинуть в рот. Много лет такая стратегия приводила к успеху и вдруг… подсунули уже чищеные орехи! Первые два этапа не нужны, но весь опыт, воспитание и вся наука наставников, вбитая прочно и надежно, требуют делать, «как положено». Как завещали предки! В результате – молотком по ядрышку тюк! Потом пытаемся в получившейся каше найти ядрышко, а не получается.

Жрец убежал, а я остался лежать и переживать, пытаясь руками, ногами и зубами держать нервы, чтобы не вибрировали так интенсивно. В любую минуту могут войти в комнату маги и найти у меня под подушкой осколок, который я превратил в амулет, и конец моим планам. Парнишка от переживаний может допустить какую-нибудь глупую ошибку, в результате которой я не смогу использовать динамический портал и конец моим планам. Старик, бывший главный жрец, вот-вот очнется, и явно не будет пылать нежной любовью ко мне. Он обязательно сообщит, кому следует, где я прячу амулет… и, опять же, конец моим планам.

А еще надо успеть максимально быстро сделать накопители… ну вот хотя бы из этих милых бронзовых дракончиков по углам моей обширной кровати, которую койкой называть даже как-то оскорбительно по отношению ко всему славному сообществу мебели, предназначенной для комфортного пребывания тела в горизонтальном положении.

Минуты тянулись, как макароны в одной южной стране. Наматываешь на вилку, наматываешь, а конца и краю нет. Будто вся порция довольно-таки немаленькая из одной макаронины и состоит. Один выход – взять ножнички и – чик! Рулон макаронины макнуть в соус, потом отправить в рот и в процессе жевания, заняться тем, что и в начале, то есть наматыванием следующей.

Минут через пятнадцать после ухода младшего жреца зашевелился и стал оживать бывший главный, он захрипел, страшно вытаращился на меня, яростно мечтая обратить меня в кучку пепла, и зверея от своего полнейшего бессилия.

– Ты-ы-ы… – захрипел удавленником старик в кресле и замолчал.