Виктор Гвор - Сказка о дружбе

А этот идиот двуногий такую муть придумал! Бои собак разных пород! Каких пород?! Еще прадед говорил: «Не существует никаких пород. Есть алабай и еда для алабая»! Он как раз алабаем и был. Чистокровной среднеазиатской овчаркой! С едой я, что ли, драться должен?! И ради чего? Костянам всяким тупым на развлечение? Как же, дождетесь! Еще и ругался, что я этих салаг питбулей да ротвейлеров не рву. А зачем? На него рыкнешь разок, он хвост поджал, в угол забился и сидит в собственной луже, скулит жалобно, прощения просит. Не виноват, мол, я, «дедушка», хозяин заставил. Тоже понимает, кто здесь алабай, а кто еда! А «хозяину» бестолковому, оказывается, кровь требуется! Хрен тебе, а не кровь! Сам выходи, мигом юшку пущу. До пяти литров любое количество, на заказ! Больше в тебе нет! Ведь до чего, паскуда, довел честного пса, готов человека на куски порвать!

Но я же не зверь какой! Ушел, пока какую-нибудь тварь типа Полосатого не приволокли, с них станется! Привязь перегрыз, дверь у вольера выбил (надо же, додумались, привязь в вольере!), и ищи ветра в поле! Никого не кусанул даже! Охраннички хреновы меня и не заметили. А потом как боевого пса поймаешь? Человеческий глаз моих следов не видит. А собачкам я специальные метки оставил, чтобы знали, с кем дело имеют. Кружок сделал и вернулся глянуть, чего от «хозяина» ждать. Какая у Костяна морда была, когда его легавые отказывались след брать! Тоже понимают, к какой категории относятся по классификации моего прадеда. Посмотрел я на это представление и пошел на юг. Почему на юг? А оттуда теплом пахнет.

Вот так вот. Люди-то, они разные бывают!

Эй, Егор, ты не далеко упилил? Я тебя только верховым чутьем беру, и то на пределе! Гляди-ка, сообразил, назад повернули. Быстро идут. Оно и понятно, налегке-то. Скоро будут уже….

Спасатели вообще-то правильный народ. Необученный только. Их бы старшему прапорщику Петрову в науку годика на два, тогда бы толк получился. А так только и умеют, что по горам лазить, да тела вниз спускать. Тоже, впрочем, нужное дело. Я потому к ним и прибился. Поглупее проводников будут, но все-таки дисциплину понимают. И вообще! Даже могут кое-что! Тот же Егор, например. От стрелы увернулся кое-как. Надо будет подучить его маленько. Эх, мне бы людской говор освоить! Еще старший прапорщик Петров сказывал в свое время: «Умный ты, Горм. Говорить научишься — цены тебе не будет»! А вот и научусь! А если нет, найду другой способ объяснить, что надо. Я ведь Егору обязан.

Интересно мы познакомились. Бегу себе неторопливо по южному городу. Я по запаху ощущаю, что южный он. Никого не трогаю, штатских не пугаю. Вдруг слышу, во дворе самый настоящий бой идет. Заглянул незаметно, мало ли что. А там человек с палкой от троих быков отбивается… Не тех быков, что самцы при коровьем стаде, а двуногих, у Костяна такие на побегушках были. Я бычар этих к тому моменту сильно не любил, так что песенка их уже спета была. Да только человеку моя помощь не потребовалась, сам сладил. И то, надо сказать, не лезь с голой пяткой против крепкой палки. Если ты, конечно, у старшего прапорщика Петрова не учился. Положил их человек, да и пошел своей дорогой. А я подстраховать его решил. На всякий пожарный. Мстительный народ бычары эти. Самоуверенный, трусливый и мстительный. Иду следом, себя особо не афиширую. Дошел человек (а это Егор и был) до «шишиги» тентованой и в кабину полез. А меня ностальгия до печенок пробила: точно на такой же нас на задания возили. Сиганул в кузов и затаился. Опять же, ежели кто по дороге привяжется, то в кузове ему сюрприз приготовлен…

Так меня Егор на базу и привез. Выбраться наружу и за камнем сховаться — плевое дело. Спрятался, огляделся… Батюшки святы! Горы вокруг, душа радуется! Я же на пять восьмых сенбернар, горы для нас — дом родной! Подумал, подумал, да и вернулся на базу. Типа потеряшка я. Чей и откуда — неведомо, От ошейника-то давно уже освободился. Пришел, поластился. Мол, примите, товарищи, родственную душу! Спасатель я. Не столько по профессии, сколько по крови. Людей под трехметровым слоем снега чую. А если что, то медведя средних размеров завалить могу, не говоря уже о волках. Ничего не поняли, но приняли. Покормили, бочонок на шею пристроили. Мешает, конечно, но не сильно. Приходится терпеть, традиция! Такие бочонки еще мои предки таскали в незапамятные времена! Хотя лучше бы тот француз, что Витьке бочонок подарил, так и остался в конусе. Отблагодарил, сволочь!

Ага, явились не запылились. Вторым рейсом все унесут. Надо мне, пожалуй, вперед рвануть. Туда, где они шмотки сгрузили. За вещами присмотреть, а заодно глянуть, что там и как. Мало ли!