Томас Барнс - Хозяин тумана

Медноволосый Хорр не мог сказать, кто это такой, кто ему почудился. Ему и во сне казалось, что он никогда не видел эти ужасные красные воронки, заменявшие привидению глаза.

Но он был совершенно уверен, что кровавые дыры все видели! Они с ненавистью сверлили его из-под черного капюшона.

Тревожный стон вырвался из могучей груди иннейца. Сон ускользнул, словно дикий зверек, застигнутый охотником. Медноволосый Хорр снова понял, что не может дальше просто лежать, что задыхается в своем шатре.

Он выскочил наружу и вонзил взгляд в розовеющее рассветное небо. Потом взор его обратился на юг и не мог уже оторваться.

Не сразу он сообразил, что именно в той стороне огромной лужей зловонной грязи растеклись бескрайние топи Пайлуда. Медноволосый не мог сказать, что именно заставляет его сердце так сжиматься, но он был готов поклясться, что это как-то связано с ним и с его последним посещением болота…

На мгновение, еще раз стиснув жесткой ладонью коралл, Хорр вызвал в своей памяти образ жуткого незнакомца в капюшоне, стоявшего в лодке посреди ночной реки.

Вождь неожиданно ощутил, что стоит на шатком мостике, сплетенном из гибких лиан и качающемся над черной гортанью бездны. С обеих сторон не было никаких поручней, поэтому ему приходилось удерживать равновесие, балансируя всем телом, чтобы не рухнуть в мрачное чрево необъятной пропасти.

Это видение вспыхнуло и погасло в один момент, короткий и стремительный. Но его оказалось вполне достаточно для того, чтобы в полной мере ощутить опасность, подбиравшуюся откуда-то со стороны Пайлуда.

Но недаром Медноволосый Хорр, несмотря на свою молодость, стал вождем племени дождевых охотников. Не так-то просто было напугать его разными страшными видениями.

Иннеец звучно плюнул на траву, покрытую серебристым бисером утренней росы, и короткий смешок слетел с его губ.

— Я не боюсь! — громко крикнул он куда-то сторону Пайлуда, не опасаясь за покой своего племени, сладко спящего на рассвете. — Клянусь Дух Проливного Дождя, я ничего не боюсь!

Зычный голос эхом разлетелся по влажному лесу, но первые солнечные лучи вдруг снова померкли в его глазах. Тьма заволокла зрение, и откуда-то из полумрака, как в полусне, до него донесся встревоженный голос седовласого эливенера:

«Если ты хочешь спокойно встретить старость, никогда не переступай границ Пайлуда… Не ходи в Ниану! Запомни, тебе никогда нельзя появляться в этих местах!»

Но уже на следующее утро вождь оставил свое племя и тронулся в путь. Он не совсем точно представлял себе, как доберется до Нианы, но был совершенно уверен, что вскоре обязательно достигнет границ этого города.

Когда стемнело, в Ниану, наконец, пришел праздник, которого все горожане так долго ждали. Над городом повис серебряный диск полной луны, и это стало своеобразным сигналом к его началу.

Почти все жители Нианы высыпали наружу из своих тесных жилищ и в радостном возбуждении пошли к центру города. В домах никто из людей не хотел оставаться, всех давно уже охватывала дрожь радостного возбуждения.

Да и немудрено! Кто смог бы оставаться у себя дома, когда черное небо над Нианой должно было разродиться невиданным, фантастически красивым зрелищем — знаменитым ежегодным фейерверком!

В один момент десятки, сотни, тысячи ярких огней вспыхнули на черном бархатном пологе небосклона и испещрили бездонную тьму сверкающими нитями. Гигантские извилистые линии загорались над задранными головами празднично одетых жителей. Иллюминирующие лучи пересекались на ночном небе, протягивались бесчисленными сверкающими дугами, взмывали полукольцами и обрушивались вниз стремительными меркнущими зигзагами.

Бурлящие ночные улицы освещались отовсюду. Неверный приглушенный свет то и дело выхватывал из тьмы прямоугольные силуэты многоэтажных зданий, остатки типичных североамериканских небоскребов, сохранившиеся еще со времен до Смерти.

Казалось, что сам древний город ожил и пришел в движение. В сполохах небесного пламени тени старинных зданий Нианы с удивительной легкостью накренялись и перемещались по мостовым.

Запруженные народом улицы и площади радостно гудели, почти каждую минуту взрываясь громкими воплями. Сверху из темноты им вторили восторженными криками горожане, собравшиеся на крышах домов. Счастливцы, успевшие вовремя прорваться на смотровые площадки, толпились там, наверху, и особенно бурно откликались на необычный небесный спектакль.