Gedzerath: Стальные крылья

Подобные вещи не только невозможно скрыть, но так же очень сложно заметить, если заинтересовавшийся этим вопросом исследователь не обладает опытом правления в тысячу лет… или не имеет огромных, тщательно охраняемых архивов. Статистические справки, ложившиеся на зеленое сукно стола генерального секретаря, ежегодно становились более и более тревожными.

Окна древнего Института Исследования и Технологий вновь осветились ярким электрическим светом, старые заслуженные ученые и молодые научные сотрудники стирали пыль с меловых досок, точили карандаши и вынимали из шкафов старые добрые счеты. В отличие от старых времен, им предстояло найти путь не уничтожения себе подобных, но спасти от исчезновения целый народ. Этнос, который уже смутно предчувствовал растворение в окружающих его содружествах пони, объединенных либо географически, либо политически – мягкой, но твердо знающей, как будет лучше для всех, властью.

Прошел год кропотливых исследований. В ИИТ стекались сотни и тысячи документов и докладов от агентов, как из самого Сталлионграда («Власть должна бдеть!»), так и из самых отдаленных уголков Эквестрии, не исключая и дворец Кантерлота. Результаты евгенических и социальных исследований оформились в длительный и очень обстоятельный доклад правительству, оглашенный в обстановке строжайшей тайны на внеплановом ночном собрании. Основным постулатом, задающим тон всему докладу, была простая, но пугающая констатация факта – «Мы слабеем!». Большинство посвященных даже не пыталось оспаривать это – все факты были перед ними налицо. И, спустя месяц, во время праздника начала весны, генеральный секретарь обратился ко всем пони, живущим как в Сталлионграде, так и вокруг него. Он призвал всех пони сплотиться и осуществить новое, невиданное дело. «Сталлионград всегда был домом для земнопони, это так. Но времена меняются, как меняются и обстоятельства вокруг нас. Наши соседи усиливаются, магия единорогов развивается и уже подминает под себя науку. Плоды наших трудов служат лишь оболочкой для изобретений магов, в то время как пегасы Клаудсдейла верно служат принцессам Кантерлота и не спустятся к нам с облаков. Нам с вами остается лишь одно – самим обрести крылья!»

Чувство нарастающей невостребованности и вторичности вылилось не в агрессию, но в сплоченность и чувство общего долга, стоящего перед нацией. Так был запущен пятилетний спецпроект «Крылья». Во имя долга перед городом и нацией, всех граждан просили пройти обследование для выявления тех, кто вероятнее других способен дать начало крылатым пони-пегасам. ИИТ работал без перерыва, исследуя поступающие анализы, составляя генеалогические древа и рекомендации для потенциальных родителей пегасов. И, постепенно, усилия всех пони стали приносить плоды – по прошествии пяти лет в детских садах и яслях стали появляться первые крылатые жеребята. Их было мало, многие из них были слабыми и болезненными, многие – обладали лишь зачатками крыльев, и лишь небольшая часть выросла полноценными пегасами. «Дети пятилетки» – так называли их сталлионградцы. «Недопегасы!» – презрительно фыркали летуны в Клаудсдейле, для которых усилия земнопони были чувствительным ударом по самолюбию. Новым «недопегасам» было официально предложено даже не появляться в Клаудсдейле и прилегающих территориях. Крылатая сталлионградская молодежь платила им той же монетой, на дух не перенося «облачных снобов» и не покидала территорию, подконтрольную городу. От «Солнечного Двора» принцессы Селестии прибыл очередной дипломат, усилия которого увенчались успехом – хотя обе стороны свели общение друг с другом до сугубо официальных контактов, серьезного конфликта не произошло. Пегасы и земнопони усиленно делали вид, что не замечают существования друг друга, пятилетка «Крылья» была признана «осуществленной не до конца» и тихо похоронена в ворохе важных бумаг.

А в это время, в недрах аппарата власти Сталлионграда начала свои действия скрытая сила, целью которой стал закончившийся проект.

«Люди. Люди никогда не изменятся. Они могут быть лучше или хуже воображаемого образца, но они никогда не изменятся. А влияние на каждого из нас той социальной группы, к которой мы принадлежим с рождения и в которой вращаемся большую часть своей жизни вообще сложно переоценить...» – бормотал я, задевая ящиком открытую дверцу раздолбанного в хлам почтового ящика, перегородившую и без того узкую лестницу подъезда. Темная загаженная лестница очередной пятиэтажки, на последнем этаже которой находился очередной страждущий приобщится к здоровому образу жизни, воплощала все то, о чем я раздумывал в этот солнечный осенний день. «Мужчина 44, плохо с сердцем, просит ускорится». Угу, ага. Раньше это называлось «Трубы горят!», а теперь – «плохо с сердцем». Спасибо нашему просвещающему, утром отрезвляющему (если жив пока еще) телевидению с его различными ток-шоу в стиле «найди у себя пять признаков инсульта, не сходя с дивана». Приоткрытая металлическая дверь с остатками прожженной обивки мне не понравилась с первого взгляда. За такими вот дверями тебя могло встретить все, что угодно – от одинокой бабки, мирно доживающей свой век в полутемной комнате, до притона, заполненного агрессивной пьянотой. Однако громкие стоны, доносящиеся откуда-то из-за двери, заставили меня забыть об элементарном чувстве самосохранения и шагнуть в темноту. «Есть кто живой?!» – проорал я, пробираясь по завешенному пыльной одеждой, темному коридору. Ага, это моя дежурная шутка. Позволяет «обнулить» настрой пациента еще до того, как он увидит тебя. Способствует началу конструктивного общения, знаете ли. Стоны резко прекратились, и наступила неприятная тишина, прерывающаяся звуками проезжающих возле дома машин. Ох, не нравится мне это... И точно – дверь, служившая источником света в коридоре, тихо закрылась, оставив меня в кромешной темноте. Оп-па! Та-акс, секундочку... АК АНДСУ [1] Абонентский Комплект Автоматизированной Навигационно-Диспетчерской Системы Управления. Действующий прообраз Пип-Боя, выполненный на базе Motorola MC75A HF. на руке привычно засветился от прикосновения пальца к экрану, выхватывая из темноты невысокую фигуру, лихорадочно звенящую цепочкой входной двери. Периодически поворачивающаяся голова демонстрировала широко распахнутые глаза с маленькими точками зрачков, а трясущиеся руки, не способные зафиксировать цепочку двери, не оставляли сомнений в диагнозе: «наркомания, наркотическое опьянение». Вот свезло, так свезло! «Однако ж надо отсюда выбираться», мельком подумал я, «с ножом у горла не только наркотики – почку отдашь, лишь бы не прибили...» Развернувшись и подхватив с пола ящик, я героически ломанулся на штурм практически закрытой двери.