Тильда Гир - Крылья мрака

Брат Лэльдо ощутил в этом движении угрозу и снова попытался высвободить руку. Но лень не оставляла его, любое физическое усилие давалось его телу с огромным трудом… и больше всего молодому эливенеру хотелось заснуть. Просто заснуть и наплевать на все.

Но я и так сплю…

А если это сон — так не все ли равно, что будет?

Но страх не уходил. Наоборот, он все нарастал, усиливался… брат Лэльдо почувствовал, как по его лицу медленно потекли капли пота. Потом повлажнела спина. Руки. Тело охватила мелкая вибрирующая дрожь.

Наверное, он должен погибнуть?

Метелка узких длинных листьев, чуть отливающих серебром, повисла прямо над его головой. Листья зашевелились, противно заскрипели, потянулись к брату Лэльдо… а он, беспомощный, просто стоял и смотрел на них.

Ворсинки резко распрямились, отпуская его руку, но он не успел еще осознать этого, как листья метнулись к нему и, подхватив, потащили вверх…

Теперь он видел, что лиловое, скрытое в листве, — это гигантский цветок, колокольчик с шестью сросшимися в высокую чашу лепестками.

А если не сплю?..

Листья подняли безвольно обвисшее тело брата Лэльдо и бросили в лиловую чашу.

Он начал падать.

Он падал медленно и долго, проваливаясь сквозь какую-то невесомую серую массу, а в его ушах колотился барабанный ритм, и звучало биение чьего-то гигантского сердца, и еще грохали литавры и завывала труба… и все это вместе создавало такую какофонию звуков, что голова брата Лэльдо готова была вот-вот лопнуть от напряжения… бессмысленный шум врывался в его мозг и тело, разбивая вдребезги клетки, разъедая кровь, вымывая лимфу… эливенер чувствовал, что вот-вот рассыплется на атомы…

Это сон.

А потом все вдруг стихло, и брат Лэльдо увидел, что он уже погрузился в чашу гигантского колокольчика и висит над пестиком, а тычинки кивают ему, приглашая спуститься…

И внутри чаши звучит короткая формула, всего шесть слогов…

Это не сон.

Его тело утратило форму, став аморфной массой, лишенной цвета и запаха. И он медленно растекся внутри колокольчика, и тычинки плескались в его плоти, а пестик торчал над ним, как бакен на озере. Края лиловых лепестков, едва видневшиеся в невообразимой высоте, неторопливо сомкнулись.

В лиловой полутьме брат Лэльдо обрел вдруг утраченные силы.

Он собрал свое тело воедино. Он взмахнул ятаганом и рассек лиловую тюрьму. Он спрыгнул вниз — и с грохотом упал на затвердевшую внезапно землю…

И проснулся.

Обливаясь холодным потом, молодой эливенер сел и огляделся. Рядом на пушистых одеялах мирно спала иир'ова. Неподалеку, прямо в траве, свернулся клубочком юный уроборос. Белые деревья с перистыми листьями чуть слышно шелестели, отзываясь на порывы легкого ветра. Небо начинало понемногу терять бархатную ночную глубину — близился рассвет.

Брат Лэльдо повторил вслух формулу, услышанную в странном сне.

Ан-эни-да-ни-ца…

Что-то едва заметно шевельнулось в глубине его ума, отзываясь на вроде бы бессмысленные звуки.

Ан-эни-да-ни-ца…

Эливенер прислушался к потоку своего сознания.

И улыбнулся. Вот оно что…

В нем проснулось новое умение, — еще одно из тех многих, которые он унаследовал от своего отца-пришельца и от своей матери — северной американки-ворожеи…

Зеленоглазая охотница иир'ова проснулась как раз перед тем, как солнце собралось выглянуть из-за горизонта. Она вскочила, потянулась, зевнула — и сна как не бывало. Увидев, что брат Лэльдо сидит, обхватив руками колени, и смотрит в пространство перед собой, кошка осторожно окликнула его:

— Эй, братишка, ты что, сидя заснул?

Эливенер обернулся к боевой подруге и улыбнулся.

— Хочешь, скажу точно, где у тебя печень, почки, селезенка и так далее?

— Я и сама это знаю, — фыркнула Лэса, но тут же в ее глазах вспыхнуло понимание: — Эй, ты что же, теперь можешь видеть всех насквозь?

— Похоже на то, — кивнул брат Лэльдо. — Правда, это не дается так просто. Нужно как следует сосредоточиться и начитывать формулу… она совсем простенькая, всего шесть слогов, и я совершенно не понимаю, что они значат. Но — работает. К сожалению, после этой процедуры наступает ужасная усталость. Но, может быть, это только поначалу, не знаю. И, между прочим, я уже выяснил, как нашему малышу удается сканировать пространство, — он кивнул в сторону все еще спавшего уробороса. — У него есть особый орган. Так что нам его искусство не освоить.