Дмитрий Чвилев - Зарождение

Пока выбирался на дорогу, кочевники успели скрутить незнакомку и отволочь ее к стоящему неподалеку валуну, на ходу разорвав наряд, отдаленно похожий на длинное платье. Фу, как некультурно. Надо поспешить.

Выйдя на дорогу, я перешел на плавный бег, оценивая уязвимые места степняков. Кажется, это воины: одетость для лета слишком плотная, с кожаной броней поверх да короткими мечами на поясе. Шлем был только у одного, да и то больше похожий на шапку, обшитую цветными лентами, нежели на элемент защиты. Скорее атрибут и указатель статуса, чем реальный элемент защиты. Возможно — предводитель этой шайки.

— Выбей главного, а остальное шакалье разбежится, — говаривал один Батин знакомый.

Недолго думая, я решил стрелять в голову.

— Эхе-хеей! — заорал на бегу, подбежав на десять метров. Кочевники были так увлечены добычей, что заметили меня лишь после вопля. Четыре пары глаз принялись внимательно осматривать меня: одна испуганно и три озадаченно.

Злобно сверкнув глазами, командир ударил девушку под дых и, указав на меня рукой, что-то завопил своим соратникам. Троица со злобным видом обнажила мечи.

Вскидывая маркер и выцеливая крайнего усатого степняка, я прищурился. Долгие часы тренировок не прошли даром — время привычно замедлило свой бег, позволяя неспеша навести оружие в самый центр мишени.

Быть тебе без зубов, усатый. Хлопок, еще хлопок… Попав точно в область переносицы, я перевел прицел на второго воина, оставляя командира напоследок.

Шары летели на удивление ровно, позволив всадить все пять выстрелов в лицо степняка и превратить его в красное месиво. Командир тем временем подбежал почти на три метра, воинственно размахивая клинком.

Зря ты так, чем ближе — тем больнее. Да и промахнуться тут сложно. Выстрел пришелся точно в глаз, и командира сбило с ног, опрокинув назад. Не быть тебе зорким орлом!

Поймав в прицел вставшего усатого, я выстрелил пару раз, попав в висок и ухо, чем вновь поверг его наземь. Пора их добивать, пока не очухались.

Подойдя к скулящему от боли предводителю, я поднял лежавший рядом меч и со всей силы ударил его рукояткой по голове. Дернувшись, степняк затих. Минус один.

Второй воин при моем приближении попытался отползти, но не преуспел — его я тоже приголубил рукоятью. Остался усатый. Может, его оставить и допросить?

Адреналин постепенно улетучился из крови, а бешено бьющееся сердце успокоилось. Еще раз осмотрелся, особое внимание уделив недавней жертве кочевников.

Женщина, при рассмотрении оказавшаяся девушкой, сидела на траве и смотрела на меня со смесью страха и благодарности. А что, я только за. Меня надо бояться, я страшный и злобный! Делать было нечего. Сделав страшные глаза, я поднял руки и заорал.

— Авар-ара-рар-рава-а-а! — трясти рукой с мечом было неудобно. Вместо того чтобы испуганно отшатнуться, девушка в изумлении уставилась на меня, склонив голову набок. Сконфузившись, я понял, что выгляжу как полный идиот.

— Больно надо. Все равно мир падет ниц предо мной! — хмыкнул внутренний голос. — Ему не устоять перед моим величием. Все склонятся, приветствуя истинного темного властелина!

Насупившись, я подошел к усатому кочевнику, стоявшему на карачках и нервно трясущему головой. Хоть на тебе отыграюсь. Применив уже входящий в привычку коронный удар рукоятью по голове, я начал беззлобно пинать бездыханную тушку, пытаясь осмыслить происходящее.

Ощущение неправильности уходить из головы не желало.

Максимиллиан

Сознание с трудом возвращалось ко мне. Голова трещала, как будто с похмелья, хотя я точно помню, что вчера не пил. Уй-юй-юй.

Закрыв рот, я попытался вытереть слюни, но не особо в этом преуспел — тело еще плохо слушалось, отказываясь повиноваться законному владельцу. Голова гудит, во рту словно кошки насрали, руки… трясутся? Нет. Уже хорошо. Что же вчера было?

С трудом приняв вертикальное положение, я плюхнулся на пятую точку и задумался. Солнце светит. Жарко. Душно. Думать лень. Пивка бы. Холодного.

На кончик носа села бабочка. Скосив глаза, чихнул. Фу, мерзость какая. Не люблю лето. Столько всякой дряни появляется.

Вздохнув, я рывком встал и направился к ближайшим кустикам по малой нужде. Человек — венец природы, а следовательно, гадит где хочет. И когда хочет. Перевесив маркер за спину, я пошел к симпатичному деревцу неподалеку. Пора чуток испортить эту природу.

Мерзкие насекомые, мерзкая пыльца. Чихая и отмахиваясь от бабочек, норовящих пролететь мимо лица, добрался до края поляны и принялся делать свое дело.