Гордон Диксон - Рыцарь-дракон

— К несчастью, я вам помочь ничем не смогу, — повторил Дэффид, — но недостатка в луках мы пока не испытываем, — он посмотрел на жену.

— Конечно! — воскликнула Даниель, метнув сердитый взгляд на Джима и Брайена. — Вы отлично знаете, что я могу отсюда послать стрелу в замок так же метко, как любой лучник!

— Не сомневаюсь, госпожа, — поспешно ответил Брайен. — Я просто не подумал.

— Так в следующий раз думай! — парировала Даниель.

Арагх одобрительно заворчал.

— Значит, ты хочешь, чтобы я пустила стрелу с посланием и та, пролетев над головами разбойников и стеной замка, упала прямо во внутренний двор. Я сделаю это, но скажи, хоть кто-нибудь в твоем замке умеет читать? — поспокойнее продолжала Даниель.

— Ну, то, что я могу написать, сумеет прочесть по крайней мере один человек, может быть, даже двое, — ответил Брайен. — Однако я могу сделать кое-что и получше. Благодарю тебя, госпожа Даниель. Если тебе удастся сделать это и люди в замке получат мое послание, у нас все получится. Нас слишком мало, поэтому, чтобы враг хотя бы что-то почувствовал, ударить по нему придется всем разом. К сэру Джеймсу, правда, должно подойти подкрепление, но ждать уже некогда.

— Ну что ж, лиши свое послание, — сказала Даниель, снимая с плеча лук и натягивая на него тетиву. — Нитки и иголка всегда при мне. Мы привяжем письмо к стреле ниткой. У тебя есть чем и на чем писать?

Джим рылся в своей сумке. Если те, кто укладывал в нее хлеб, сыр и вино, не вынули оттуда другие вещи, то дело в шляпе.

— У меня есть, — сообщил Джим.

Отправляясь к Каролинусу, он взял с собой кусок белой тонкой ткани и кусок угля: маг мог сообщить ему что-то такое, что лучше было бы записать, чем полагаться на память. Джим вынул их из сумки. Он знал, что сэр Брайен едва умел писать. Но ведь Джим-то родился в XX веке, закончил школу и университет, так что вряд ли благородного рыцаря смутит его предложение.

— Что ты хочешь написать? — спросил он Брайена.

— Я сам, — ответил тот.

Он взял у Джима лоскут и стержень. Положив ткань на седло своего коня, в углу лоскута он изобразил пиктограмму note 9.

Под рогами Джим распознал грубое изображение фамильного герба Брайена: на красном фоне черные перекрещенные рога — символ принадлежности его рода к младшей ветви Невиллов из Рэби, графов Уорчестер.

Кончиком кинжала Брайен аккуратно и экономно отрезал уголок лоскутка с рисунком и отдал Джиму остатки материи и уголь.

— Они наверняка поймут, — сказал рыцарь. — Три звука рога — знак к выступлению, — он показал на коровий рог, прикрепленный кожаной петлей к его седлу.

— А как же они узнают, что это послание написал именно ты? Как они могут проверить это? — спросила Даниель.

— Э-э! — Сэр Брайен замолчал, задумавшись на мгновение. — Вот, я же изобразил свой герб в конце послания.

— Любой, кто видел твой герб, мог бы нарисовать то же самое, — сказал Джим. — А если никто не заметит упавшую стрелу…

— Не может быть! — яростно прервал его сэр Брайен. — Мои люди не уйдут от ворот, которые атакует враг!

— Ну-ну, даже если они увидят стрелу, подберут ее и прочтут послание, у них может возникнуть сомнение, действительно ли оно от тебя, — продолжал Джим. — У нас есть какой-нибудь знак, который мы могли бы привязать к стреле, чтобы они точно знали, что она прилетела от нас, а не от кого-то другого?

Сэр Брайен выглядел несчастным.

— Я мог бы надеть на стрелу отцовское кольцо. Прежде оно никогда не покидало моей руки, но, к сожалению, три года назад у меня были черные дни, и во время карнавала я заложил кольцо ростовщику в Ковентри note 10, — сказал он и для верности показал смуглые руки, на которых кольца не было.

Джима захлестнула горячая волна жалости к рыцарю. Церковь запретила ростовщичество и в Англии, и на всем континенте. Но тем не менее оно процветало. Многие из тех, кто прибегал к помощи менял, были благородными джентльменами, но по тем или иным причинам находились в затруднительном положении. Джим решил тайком от сэра Брайена узнать, что можно предпринять, чтобы вернуть кольцо. Должно быть, вернуть кольцо нетрудно, если только ростовщик его не продал. Куда труднее убедить Брайена взять кольцо, ибо благородный рыцарь может оскорбиться подобным актом милосердия.

— Придумал! — вдруг воскликнул Джим. — Платок леди Геронды, тот, что она дала тебе на счастье, Брайен! Любой из твоих людей узнает его, такого ни у кого нет!

Сэр Брайен, вдруг побледнев, взглянул на него и взорвался: