Дмитрий Таланов - Локумтен

Получив в меняльной лавке пригоршню медяков, Филь ссыпал их в другой карман, и тут учуял запах шипящих на огне колбас. У него потекли слюнки. Злодей император, желая отомстить за разбитое зеркало и неучтивое замечание о кубке, выпроводил Филя так быстро, что тот совершенно забыл о пустом желудке. Мальчик поспешил на запах.

Проскочив мимо оружейных лавок и палаток со сладостями, он достиг последнего ряда, где торговали едой. Здесь вкусно пахло дымом и ветчиной. Выудив из кармана мелкую монетку, Филь устремился к лотку с жареными колбасками.

— Эй, вестник! — услышал он и оглянулся, запоздало сообразив, что возглас относится к нему. — Какие новости? — спросила его закутанная в халат тетка с серым уставшим лицом, стоявшая за прилавком со свежим мясом.

На прилавке перед ней лежал освежеванный порубленный баран с выпученными глазами и гора сосисок радостно-розового цвета, определенно с мясом марро. Филь терпеть не мог это мясо. У него не было ни вкуса, ни запаха, один цвет, да и тот странный.

— Ты, тетенька, сначала заплати денежку, потом узнаешь новости, — ответил Филь.

— За что я должна платить? — возмутилась она. — Ты — вестник, бегаешь с поручениями и новостями, вот и расскажи мне последние новости. Или у тебя нет никаких новостей?

— Как это нет? — встрепенулся Филь. — Очень даже есть! Только ведь, тетенька, я не простой вестник, а личный вестник его Императорского Величества, так что выкладывай денежку, если хочешь знать новости!

— И про самого императора расскажешь? — заинтересовалась она.

— А почему нет? Меня не просили держать язык за зубами!

Тетка зачем-то окинула взглядом прилавок.

— Нету у меня ничего для тебя, вестник, — вздохнула она. — Пока товар не распродам, денег не будет.

Это должно было занять у неё немало времени: баран выглядел устрашающе. Да и сосиски, пусть дешевые дальше некуда, совсем не вызывали аппетита.

— Ну нет, так нет, — повернул Филь от неё. Вдруг он обернулся опять. — Ты, тетенька, неправильно продаешь мясо! Так ты с ним долго простоишь. Хочешь, помогу?

— И что ты за это возьмешь? — спросила его женщина.

— Накормишь меня!

Получив её согласие, Филь встал у прилавка и заорал как оглашенный, перекрывая стоящий вокруг гомон:

— Продаю седло нежного, мягкого, доброго барашка с почти человеческими глазами! Еще на рассвете он выглядывал ими сочную травку! Налетай, свежее не найдете на всем рынке!

Народ заинтересовался и стал с усмешками подтягиваться к прилавку. Однако чувствовалось, что этот интерес был большей частью праздный. Тогда Филь вздернул над головой еще и связку с сосисками.

— Если эти сосиски отварить с таким барашком, они начнут пахнуть мясом! — завопил он, жизнерадостно размахивая связкой. — Налетайте, хозяюшки, угостите ими своих мужей, и они не заметят разницы!

Это было уже кое-что, в толпе проявился здоровый интерес. От соседних рядов тоже потянулись люди. Не успела торговка опомниться, с её прилавка смели всё, что там было.

Потрясенно пересчитав барыши, она расцвела и порозовела так, что стала даже симпатичной. Достав из-под прилавка обширный кусище домашнего пирога с печенью и луком, женщина с благодарностью вручила его Филю. Тот умял его в мгновение ока.

— Так какие же всё-таки новости, вестник? — спросила его женщина, когда мальчик заглотил последний кусок. Она кивнула на замок, возвышающийся над ними, весь во флагах, с тремя округлыми башнями и с недостроенной четвертой, торчавшей как гнилой зуб.

Утерев рот, Филь сказал:

— Сегодня у императора разбили зеркало и он потерял свой… ночной колпак!

У оружейных лавок покупатели не толкались, а неторопливо и с достоинством осматривали разложенное на столах. Здесь всё было привычное: ножи, мечи, щиты, поножи, кольчуги разного плетения сверкали и переливались на все лады. Разве что рыцарских лат мальчик нигде не приметил.

Нужный ему товар он нашел в конце ряда: в богато убранной палатке висели два десятка Арпонисов. Филь собирался прицениться к ним, чтобы знать, сколько ему содрать с давешней старухи, если она успела загнать его Арпонис. Теперь, когда он служил самому императору, ей было не отвертеться.

На столе перед торговцем лежала тонкая кольчужная рубашка-лорика двойного плетения и такая же лорика, только похожая на кожаную сегментированную. Филь разбирался в оружии и доспехах ровно настолько, чтобы уметь предложить товар, но тонкостей не знал. Его отец не любил оружие, он говорил, что оно слишком много весит, а прибыль с него невысокая.