Мэтью Гэбори - Король пепла

Воздух завибрировал от движения падающего тела и передал корням Черных Терний старинный зов Волны. В черной теплой земле, которая устилала подножие башни, поднялся шум изгнанного мира.

Щупальца, которые слепо бились о стены башни, подхватили Мать Волн. Их колючки пронзили ее и разбили на тысячи осколков кристалл ее мускулов. Мириады крохотных голубых осколков упали во тьму.

Волна и Желчь воссоединились. Благодаря шипам терновник отдал Матери Волн основание королевства мертвых. Ее сознание разъединилось и распространилось среди корней, уходивших глубоко под землю. Она осветила всю Харонию, затем вновь поднялась на поверхность через органические лианы, опутывавшие улицы, дома и предместья королевства мертвых.

Свершилось волшебство, и Харония обрела эликсир своего возрождения. Отныне вены королевства пульсировали в ритме всеобщей гармонии. Фениксы Истоков, которые до сих пор препятствовали распространению Харонии в Миропотоке, поняли, что Небытие более не властно над этим эликсиром и что таким образом после многих столетий верной службы их роль подошла к концу.

На границе королевства в реке Пепла начали появляться маленькие язычки пламени, которые вскоре запылали сильнее, образовав огненные стены, осветившие горизонт. Свет был настолько ярким, что впервые казалось, что и над Харонией взошло солнце. Огненный круг уничтожил последние Темные Тропы, шрамы, которые они оставили на границах, затянулись.

Распятая шипами, Мать Волн возвращалась в свое исконное состояние среди умиротворенного терновника. В то время как Хранители сгорали, чтобы освободить королевство мертвых, она растворялась в своих корнях.

Она уже давно перешла границу, внутри которой могла выжить после ритуала. Но существование вне великой миссии ее не интересовало. Она посвятила свою жизнь этому, она принесла огромные жертвы, запятнавшие ее душу. Ей хотелось исчезнуть и закрыть страницу своей жизни и истории Харонии. Погаснуть в экстазе, почувствовать, как ее сознание понемногу растворяется в бесценном эликсире, который будет питать будущее королевство и, главное, возродит ее сына.

Разящий Дух упомянул об этом в Зале Алебастра. Мать Волн воплотилась в Януэле, теперь он воплотится в ней. Плоть фениксийца медленно восстанавливалась по мере того, как жемчужины Волны скользили по Черным Терниям, достигая земли.

Он не чувствовал грусти от того, что теряет ее, и не ощущал никакой радости при мысли о том, что он возрождается благодаря ее жертве. Он просто хотел, чтобы она делала то, что считала необходимым. Она никогда не переставала сражаться, теперь она заслужила право на сон и мечты.

Сон и мечты.

В конце концов она исчезла и оставила шипам обнаженное тело своего сына. Щупальца ослабили свои тиски, чтобы не поранить его, а затем аккуратно поставили его на мраморный балкон. Януэль раздвинул сломанные створки двери, ведущей в королевские покои, и покинул башню.

Шенда ждала его с другой стороны. Видя, как к ней приближается Януэль, она вспомнила о Чане. Она послала прощальный привет Черному Лучнику, коснувшись звезды, украшавшей ее лоб. Она, возможно, была обязана ему всем и знала, что будет носить этот знак до конца, чтобы почтить память своего старого друга.

Сложив крылья, она подошла к Януэлю и прижалась к нему. Он приподнял ее подбородок и поцеловал ее. Она держала в руке королевскую мантию, и когда он отодвинулся, накинула ткань ему на плечи.

Тогда он заметил, что в стороне его ожидали коленопреклоненные морибоны.

— Мой король, — сказала она и, взяв его под руку, подвела к экрану, которым служил мертвый глаз Тараска.

Огненные стены наполняли комнату алым светом. Он коснулся ладонью вибрирующей мембраны и склонился к Шенде, чтобы поцеловать ее в затылок:

— Моя королева…

— Тебе будет ее не хватать? — спросила она. — Да, без сомнения. Но теперь я знаю, чем обязан ей.

Вдали огонь уже ослабевал. Они уселись на пол и, прижавшись друг к другу, принялись ждать, когда смогут увидеть, сквозь завесу огня, новый горизонт Харонии. Королевство мертвых появилось на поверхности Миропотока. Януэль заговорщически улыбнулся, он узнал местность, видневшуюся за крышами домов.

— Я и представить себе не мог, что наше королевство воплотится здесь…

Я испытывал некоторые угрызения совести, посвящая рассказу о Ликорнии, Земле Единорогов, лишь один день. Согласно моей договоренности с отцом наследника, я должен был преподавать ему историю объективно и непредвзято, так, чтобы искренность, свойственная путешественникам, на него не повлияла. Накануне мы говорили о сложностях устройства памяти у драконийцев, и это пробудило интерес наследника. Ограниченный разум этого мальчика увлечен экзотикой, и даже если я не смогу научить его понимать различные вещи, я могу рассказать ему о том, что это существует. Каждый день я подогреваю его любопытство, а тем самым и мое желание бросить взгляд поверх серых стен этого замка, где я в соответствии со своими обязанностями должен следить за развитием ребенка.