Мэтью Гэбори - Король пепла

Ветер подхватил кусок ткани, и не успел он долететь до земли, как чья-то рука подхватила его словно знамя. Пятьдесят мужчин на серых конях ринулись на поле боя.

За сто локтей от харонского войска они развернули коричневатые сети и кинули их в сторону черных пехотинцев. Последние запутались в липких сетях: то были водоросли с ликорнийских берегов, прочные и клейкие. Харонцы не могли увернуться от тонких как иглы клинков, которыми всадники пронзали их тела и головы.

Затем сыновья берегов развернулись и поскакали обратно к воротам Эль-Задина, за ними по пятам следовали яростно ревущие харонцы.

И в этот момент ликорнийские лучники, сидевшие на крепостных стенах столицы, прицелились, и на войско королевства мертвых пролился дождь стрел.

К полудню битва начала затихать. Черные орды медленно собирались для еще одного нападения, однако с самого утра им не удалось продвинуться ни на шаг.

Фатум не решался верить в эту передышку. Он отказывался говорить об успехе. Да, Всадники проявили храбрость и прием с сетями оказался удачным. Они воспользовались тем, что застали врага врасплох. По крайней мере двести харонцев лежали на равнине, обездвиженные, израненные стрелами. Однако треть войска Эль-Задина погибла.

Если со следующей же атакой удача отвернется от Всадников Песков, дюны погибнут… впустую.

Вечером придется решиться сменить ликорнийцев.

— Ну, сколько?

— Шестьдесят шесть, — гордо ответил Мэл.

Коум дал ему тумака и громко рассмеялся.

— Здорово! Правда здорово!

Мэл повернулся к фениксийцам, сидевшим перед дверью мастерской, при свете луны.

— Вы хорошо поработали, братья. Поблагодарим Завет и — за еду.

Слабое «ура» огласило окрестности. Коум нахмурился. В конце концов он решил позволить своим товарищам продолжать ковать оружие в надежде как-то решить проблему перевозки. Производительность кузницы превосходила все его ожидания, но какой ценой? Монахи были буквально обессилены. Возрождения стоили жизни трем фениксийцам, которые из-за усталости не справились с неистовым Фениксом, и двое других лишились зрения. Производство мечей вымотало всех. Подростки выглядели как привидения — исхудавшие, с глубоко запавшими глазами. Некоторые уже спали, уронив лицо в песок, а большинство было не в состоянии даже снять рабочий кожаный фартук. Засученные рукава их одеяний открывали тощие, обожженные руки.

Адаз раздал всем похлебку из фиников, найденных Эзрой в одном лье от укрытия. Их оставалось на два дня, не больше. Воды тоже не хватало. Колодец, вырытый посередине пирамиды, не был рассчитан на такое число кузнецов: он был предназначен для охлаждения металла, а не для утоления жажды целой оравы.

Коум взял миску, протянутую ему Адазом, и медленно принялся за еду. Миска подрагивала в его натруженных руках. «Что нам делать с мечами теперь, когда мы подорвали свое здоровье в этой кузнице? — спросил он себя уже в который раз. — Как их перевозить?»

Его мучил еще один вопрос: выжили ли в Миропотоке другие фениксийцы? После их отбытия из Альдаранша они считали себя последними монахами фениксийской лиги, поскольку не получили ни одного ответа на послания, отправленные в другие Башни. Разве что другие ученики тоже покинули свои Башни и укрылись в каком-нибудь убежище, подобном этой мастерской, затерянной в пустыне. В хаосе, охватившем все королевства, было невозможно знать что-либо наверняка. Тем не менее было маловероятно, что фениксийским общинам удалось благополучно выйти из потрясений последнего времени. Материнская лига была центром ордена, а ее ученики, как никто другой, были способны выбраться из этой ситуации своими силами: только неслыханная удача могла уберечь другие Башни от уничтожения.

Коум провел рукой по лбу. Холодный пот выступил у него на висках. Каждый день его все больше охватывала тревога, словно поднимаясь от желудка к мозгу. Он опасался того мгновения, когда его сознание окажется парализованным, а его воля — поверженной в этой безвыходной ситуации. Молодой человек протер глаза, стараясь успокоиться. Его постоянно преследовал панический страх, нашептывая ему обманчивые, безумные слова утешения.

Он мысленно подыскивал доводы в пользу того, что еще не все потеряно: если бы фениксийцы во всех остальных Башнях Миропотока сдались, все Фениксы были бы уничтожены, а их прах развеян по ветру. Подобная трагедия создала бы огромную шоковую волну, которую бы почувствовал любой фениксиец.