Лайон де Камп: Отвергнутая принцесса

— Более подходит моему смиренному положению, — пояснил аскет, садясь на осла.

К седлу Хобарта были приторочены два мушкета.

— Поехали, — двинул пятками Гомон в бок своего скакуна. Ослик послушно рванулся вперед, похоже, Гомон умел находить взаимопонимание с меньшими братьями. Они двигались по краешкам чаш, абсолютно идентичных той, в которой стояла пирамида. По мере продвижения блестящая черная поверхность скал покрывалась все большими трещинами и ямами. Когда здесь говорят о крушении мира, то именно физическое крушение и имеют в виду! Всадники выбрались на равнину и пришпорили скакунов, в дороге Гомон, видимо, руководствовался инстинктом. Они проехали груду мусора, еле различимую в тумане, которая недавно еще была хижиной крестьянина. Хозяин вместе с семьей стояли перед руинами дома и сыпали проклятьями.

— А дома в больших городах не разрушатся? — поинтересовался Хобарт.

— Айе, — резко ответил Гомон. — Что, по-твоему, я делал, пока ты сидел рядом с троном? Я послал весточки всем городам, чтобы люди попытались выжить на случай, если каким-то чудесным образом отыщется новый Разум! Расслабься, мы уже в Конических Горах.

— Так быстро?

— Они были недалеко.

Хобарт видел, что некогда острые однообразные конусы начали обваливаться и оплывать, что придало им сходство с настоящими горами. Когда они въехали в проход, копыта животных погрузились в мягкий сыпучий грунт.

— Быстрее! Туннель может исчезнуть! — крикнул Гомон. Мучительное путешествие все продолжалось и продолжалось,

Хобарт до крови закусил губы и молился Разуму, чтобы Гомон не сбился с пути.

— Стоп! — взревел аскет, мгновенно претворив слово в дело. — Заряди мушкеты, если они не заржавели.

Хобарт вытащил оружие, оно все было покрыто красноватым налетом, но выглядело еще вполне прилично.

— А зачем оно нам? — крикнул инженер вслед Гомону, взбирающемуся по камням, закрывающим вход в туннель.

— Пещерники, — обернулся аскет. — Обвалы могут довести их до такого состояния, что они нападут даже на меня, хотя я столько лет прожил с ними! И самое ужасное, что мне придется защищаться, применять силу по отношению к живым существам!

Хобарт штурмовал холм до тех пор, пока сердце не начало стучать, как пулемет, а каждый вздох — приводить к режущей боли в груди. Он буквально дополз до входа в пещеру, и чувствовал, что вот-вот ляжет и не сможет подняться, и пусть хоть весь мир обрушится сверху — он дальше не пойдет. Однако Гомон беспощадно сказал:

— Твое огнедышащее устройство, о Роллин! Быстрее!

Хобарт отдал ему зажигалку. Аскет зажег факел, заранее оставленный у входа в пещеру, и запалы мушкетов.

— Пошли! — рявкнул он. Хобарт потащился за ним, с трудом втягивая воздух открытым ртом. В темноте что-то тихонечко гудело; маленькие кусочки свода туннеля плавно падали сверху и застревали в волосах. Несмотря на свой рост, ему практически приходилось бежать, чтобы поспевать за гигантскими шагами аскета. Скрежет и гул за их спинами свидетельствовали о серьезных горных обвалах.

Гомон неожиданно остановился, факел отбрасывал на стены дрожащие тени. Он поднял палец в предупредительном жесте. Хобарт снова услышал тот жуткий нечеловеческий вой и понял, что каждый волосок на его теле встал дыбом. Звук приближался, и впереди в коридоре что-то задвигалось.

Оно было настолько хуже всех самых кошмарных ожиданий Хобарта, что тот был на грани потери сознания. Человекообразное существо, мертвенно-бледное, безглазое и все покрытое длинными редкими волосками, похожими на кошачьи усы. Обнажив зубы, с пронзительным воплем оно бежало к ним по коридору вытянув вперед длинные руки.

Хобарт пристроил один мушкет позади Гомона и отпустил запал. Ослепительная вспышка и грохот давно прошли, а дождь кусочков все сыпался и сыпался сверху. Когда дым рассеялся инженер с радостью обнаружил, что существо лежит на спине совершенно неподвижно.

Гомон перепрыгнул тело пещерника одним огромным скачком. За ним с трудом перелез Хобарт. Им пришлось немедленно остановиться, поскольку белые образины заполнили собой весь туннель. Хобарт разрядил второй мушкет, без слов отдал его Гомону и с обнаженным мечом бросился вперед.

Он уничтожил одного, другого, затем его окружили, и чьи-то зубы впились ему в ногу... Он бешено рубил и толкал, и колол, и слышал позади себя тяжелое дыхание Гомона и бамп! бамп! ударов приклада по черепам. Гомон простер вперед замечательную удлиняющуюся руку и раскидал несколько пещерников перед инженером, в то время как в голове последнего родился маленький бредовый силлогизм: «Все обитатели пещер — улитки, саламандры etc — белые и слепые. Пещерники живут в пещерах. Поэтому они белые и слепые».