Лайон Спрэг де Камп
Башня Гоблинов
— Забавный у вас обычай, — произнес варвар, — раз в пять лет отрубать королю голову. Трудненько, поди, найти желающих на трон!
Палач на помосте потенькал оселком по сверкающему острию топора, затем спрятал оселок в подсумок, оглядел лезвие и на пробу потрогал его большим пальцем. Толпящиеся внизу зеваки не могли разглядеть его удовлетворенной улыбки — лицо скрывал черный колпак с прорезями для глаз. Топор палача не годился ни воину, ни дровосеку. Топорище, выструганное из доброго темного дуба, ничем не отличалось от обычного, зато отливающее голубизной стальное лезвие было необычайно широким и напоминало секач мясника.
Помост возвышался посреди плаца, который был разбит под стенами города Ксилара, возле Южных Ворот. Сегодня здесь собралось почти все население города, не считая многочисленных жителей окрестных сел и деревень. Вокруг помоста выстроились в четыре ряда вооруженные копьями стражники в вороненых кольчугах поверх алых рубах. Стража бдительно следила, чтобы те, кому не досталось приглашения, не лезли к помосту во время церемонии, а еще — чтобы жертва не вздумала удрать. Два внешних ряда стражников были развернуты к толпе, два других — к помосту.
С трех сторон помост окружали скамьи, на которых, пестрея алыми, зелеными, золотыми и белыми одеждами, восседала ксиларская знать. Еще одна цепь стражников отделяла высокородных от простолюдинов. Последние, сбившись в серо-черно-бурую массу, запрудившую почти все поле, безропотно ждали начала церемонии.
У западного края возвышения толпа напирала на внутренние ряды стражников. Эта часть толпы состояла в основном из молодежи. Среди городских мастеровых и крестьян с окрестных хуторов то и дело мелькали отпрыски захудалых дворянских семейств. Лоточники сновали в толпе, предлагая пироги, сосиски, фрукты, сардины, вино, пиво, сидр, зонтики и амулеты от сглаза. По краю поля, не смешиваясь с толпой зевак, гарцевали закованные в латы всадники охраны; на их белых плащах алели песочные часы — символ Ксилара.
Высоко в безоблачном небе пылало солнце. Слабый ветерок чуть шевелил листья дубов, тополей и камедных деревьев, окаймлявших поле, и трепал красно-белые стяги на флагштоках по углам помоста. Скудная листва камедных деревьев уже окрасилась багрянцем.
— Кандидатов всегда предостаточно, принц Вилимир, — ответил варвару сидящий на местах для знати канцлер Таронус. — Взгляните, какая давка у западного края помоста!
— А голову что, в ту сторону будут бросать? — поинтересовался принц Вилимир, ковыряя ногтем в зубах и пытаясь извлечь застрявший кусок жаркого. Вилимир был гладко выбрит, но длинные, светлые, тронутые сединой волосы, меховая шапка, куртка на меху и отороченные мехом сапоги для верховой езды делали принца похожим на дикаря. Многочисленные литые украшения из золота и серебра бренчали при ходьбе. В свое время Вилимир стал предводителем клана, потерпевшего поражение в междоусобной войне за право сесть на ханский трон Гендингов, и с тех пор находился в изгнании. Его соперник, он же дядя, по сию пору правил свирепой кочевой ордой...
Таронус кивнул.
— Угу, кто первый поймает, тот и будет нашим новым королем.
Таронус был плотный мужчина средних лет, закутанный в просторный лазоревый плащ — из боязни подхватить простуду на первом осеннем холодке.
— Верховный судья швырнет голову прямо в толпу. По правилам, король должен отрастить волосы, чтобы судье было за что ухватиться. Один король в ночь перед церемонией обрил себе голову, и палачу пришлось ему сквозь уши продернуть бечевку. Совершеннейший скандал.
— Вот неблагодарный малый, клянусь бородой Грайпнека! — заметил Вилимир, и его худую, обезображенную шрамом физиономию прорезала волчья ухмылка. — Уж будто пяти лет королевской роскоши мало... Кто это, король Джориан?
Швенский принц прекрасно говорил по-новарски, но северный акцент превратил имя «Джориан» в «Жориан».
— Ну да, — отозвался канцлер. Он наблюдал, как от Южных Ворот к помосту по расчищенному стражниками проходу медленно движется небольшая процессия.
— Месяц назад король брал меня с собой на охоту, — сказал Вилимир. — Похоже, он не робкого десятка, для сидня, конечно.
Принц употребил характерное для кочевников Швении словечко, которым те именуют некочевых или оседлых. У кочевников словечко носило презрительный оттенок, но канцлер предпочел этого не заметить.
Читать дальше