Риана Интераль - Особенности национальной магии.

Наконец любимая музыка зазвенела, и нам позволили войти в класс. Леха занял вторую парту в первом ряду и помахал мне рукой, приглашая сесть рядом.

После второго звонка в класс зашел предмет моих тревог. Класс поднялся со своих мест.

- Здравствуйте, садитесь, - кивнул он.

"Не так уж и плохо", - подумала я, глядя на подтянутого немалорослого киллиейца с красивым матово-бархатистым оттенком серебряной кожи, какой редко бывает у сереброкожих киллиейцев. На вид ему где-то лет тридцать. Ничего, симпатичный дядя. Но меня не обманешь мужественной красотой, не умаляет очарование тревоги!

- Зовите меня Игорь Варфоломеевич, - представился киллиейский субъект. - Я пока у вас буду заменять Василия Петровича.

- А что с ним? - спросил кто-то из класса.

- Заболел, - пояснил Игорь Варфоломеевич.

- Ваша фамилия Кретинов, - пискнула какая-то девчонка.

По классу поползли смешки.

- А ну тихо! - рявкнул учитель, хлопнув ладонью по столу.

Ученики мигом закрыли варежки.

- Давайте теперь узнаем, кто до нас сегодня не дошел...

Просматривая журнал, Игорь Варфоломеевич сначала выразительно посмотрел на Леху, потом на меня. И в этот момент у меня в голове зазвучали слова:

"Кира! Слышишь меня? Услышь, пожалуйста!"

Так вот почему я все утро как на ломах сижу! Меня доканывал этот просящий о помощи голос! Нашел время просить. Я тут с новым Кретиновым не разберусь никак...

"Ну, слышу я! Кто ты?" - попыталась я наладить контакт с неизвестным собеседником.

Но ответом мне было молчание.

Димка.

Сон и смерть...

Н-да, сон и смерть... Эти понятия так близки, что мы, находясь в объятиях Морфея, не догадываемся, как близко находимся около объятий вечного покоя...

Чего-то я мрачноватый. Наверное, это потому, что мне захотелось оказаться мертвяком, когда я очнулся. Реальность эта не прибавляла позитива.

Я, оказывается, до сих пор находился в астрале, в этом фиолетовом холодном пространстве, а метрах в трех от меня полулежало какое-то тщедушное существо, сложением напоминающее человека. Но лицо у существа отсутствовало, а присутствовали только оранжевые эфемерные глазищи.

Безмордый! Тьфу, Безликий!

- Здравствуй, камрад Дмитрий, - скрипуче заговорил Безликий.

- Хай. Только я тебе не камрад, - напряженно ответил я.

- Разве? - притворно удивился Безликий, и вот тут-то я вспомнил - это же Второй! Скрипучий, как несмазанная телега, голос неприятно полоснул по ушам.

- Да, разве! - упрямо подтвердил я. - Верните меня на место!

- В какое еще место?

- В школу!

- Ага, щаз! Мы тебя в школу, а ты там наши с шефом тайны распространять и спекулировать будешь! - сощурился камрад Безликий.

Я не знал, о чем, собственно, речь.

- Какой такой разговор? - спросил я.

- Большой и толстый! - съязвил Безликий.

- А если в натуре?

- Если в натуре... так я тебе и сказал!

- Верни меня в школу тогда! - вспылил я.

Безликий прикрыл глаза и раздраженно проворчал:

- Убил бы...

- И думать не смей! - грозно воскликнуло третье лицо. Я узнал в нем тот самый глубокий голос, принадлежащий Первому. Мне почему-то захотелось стать маленьким и незаметным, а еще лучше - находящимся в школе, в безопасности. Я чувствовал, что главный здесь - Первый, и начальник он очень грозный.

- Да это не ему адресовано, - начал оправдываться Безликий.

- А меня не волнует, ему или не ему! Он мне живым нужен! - продолжал сердиться Первый. - Вот как развоплощу тебя, не будешь словами кидаться!

- Ой, не надо развоплощать! - взмолился камрад Безликий.

- Ладно, не буду. А ну-ка живо иди писать рапорт о проделанной работе! Уже полдня как на должности, а денег я еще не видел!

- А переговоры...

- Знаю я твои переговоры, сам переговорю! Быстро иди! Приду - проверю!

Безликий с кислой миной телепортировался. Я огляделся по сторонам.

Никого.

- Так-с, Щеглов Дмитрий Кириллович, тысяча девятьсот девяносто первого года рождения, проживает в волшебном селе Нижние Пиндюки, учится во втором классе и входит в пятерку лучших учеников школы, - с легкой иронией произнес Первый.

- Ну и че? - настороженно спросил я.

- Да ничего, просто...

- Вы кто? - перебил я. Мне это уже совсем не нравится. Показался бы Первый, а то я уже немного бояться начинаю.

Послышался тихий смех. Я удивился, услышав в нем больше грусти, чем веселья. Я считался в школе мастером по чтению эмоций, как бы ни хорошо они скрывались. Странно, что такой человек в данный момент даже не пытался скрыть искренней грусти.