Шеннон Макгвайр - Обитель

— Кнопки аварийной сигнализации можно использовать в разных целях. — Улыбка Гордан стала шире. — Эйприл его подключила, я нажала на кнопку и вырубила электричество. Мгновенное алиби. За мной он так доверчиво ни за что не пошел бы.

— А Джен? Она, получается, не знала, чем вы занимаетесь.

— Она рано или поздно догадалась бы. Или ты. Она собиралась рассказать тебе.

— Значит, ее ты убила, чтобы обезопасить себя. Почему не так, как остальных? Разве то, что ты ее искромсала, не повредило данные?

Гордан сузила глаза.

— Ты мне пытаешься зубы заговаривать? Это ничего тебе не даст. Все кончено. Вы оба — часть проекта, хотите вы того или нет.

— Ты права, все кончено. Они все ушли навсегда. Ты убила их.

Она убивала тех, кто разделял ее мечту, кто помог бы достичь цели, если бы Гордан была терпеливее. Никому из них не нужно было умирать — вообще никому и никогда нельзя умирать за такое — но вряд ли безумие даст ей это увидеть. Она зашла слишком далеко.

Встряхнув головой, Гордан зарычала:

— Ты не понимаешь! Мы старались спасти их! Я собиралась их всех спасти!

— Ты знала, что этот процесс приводит к смерти. После Барбары ты уже должна была это знать.

Она мерила меня злобным взглядом, который вновь наполнялся безумием.

— Ты для них ничто, ты это понимаешь? — выкрикнула она. — Ничто… проклятье, да меньше, чем ничто. У людей есть огонь и железо, а у подменышей? У нас ни того, ни другого… ни силы. Мы для них орудия. И у тебя хватает наглости удивляться, почему я их убила? Я бы еще поняла, если бы он это спросил. — Рукой, в которой был зажат пистолет, она указала на Квентина, и на один ужасный момент я испугалась, что она выстрелит. — Но от тебя я подобного не ожидала.

— Я не понимаю.

Я лгала, но она вряд ли различит ложь — я хорошо умею скрывать такие вещи. Она балансировала на грани рассудка, и я боялась, что если это равновесие нарушится, то она заберет Квентина с собой во тьму. Я не могла позволить этому случиться. Необходимо было отвлечь ее.

— Внутри кристалла мы все были бы одинаковыми! Больше не было бы ни границ, ни различий! Мы все могли бы быть теми, кем нам предназначено стать!

— Неподвижными. Мертвыми. Не меняющимися. — Я покачала головой, не заботясь о том, какую чушь несу. У нее пистолет, а Квентин без сознания; я должна защищать нас обоих, и слова на данный момент — мое единственное оружие. — Это не жизнь. Это просто программирование.

— Это лучший шанс, какой есть у фейри — у всех нас. Тебе чистокровки так промыли мозги своей ложью, что ты уже не видишь правды? Ты забыла, как они тебя называют? — Ее голос стал выше, пронзительнее, в нем послышались издевательские нотки. Боль была ее собственной, а издевательство — заимствованным. — Полукровка. Нечистокровка. Дворняга. Ты забыла, как они раз за разом ранят тебя, и им при этом плевать?

В ее глазах блестели слезы, она была слишком увлечена своей тирадой, чтобы их прятать.

— Я никогда не забуду, кто я есть, — ответила я мягко. — Но я умею прощать.

— Ты принадлежишь им как вещь! Ты одна из их псов! Чистокровки отдают приказ — и ты идешь его выполнять. И, отправляясь на смерть, еще и нянчишься с их детками! — Она рассмеялась. — Мы все знаем — узнали, когда выясняли, как не дать тебе все разрушить. Сильвестр показывает пальцем, и ты бежишь. Собачонка. Тупая дворняжка.

Она старалась причинить мне боль этими словами, но меня словами ранить сложно. Все это я слышала и раньше.

— Я принадлежу ему, а он — мне. Хорошо это или плохо, но мы все принадлежим нашим семьям. Поэтому не убиваем друг друга. — Между нами было всего несколько футов. Если разговор продолжит ее отвлекать, у меня может получиться. — Если я чей-то пес, то потому, что хочу им быть, ведь эти люди моя семья.

— Тогда почему они не остались со мной? — Гордан держала пистолет уже не так крепко. Истерика мешала ей сосредоточиться. Это не сделает ее менее опасной — наоборот, вполне может обернуться так, что будет еще хуже. Безумие непредсказуемо. — Если вот что такое — семья, тогда почему моя не осталась со мной?!

— Я не знаю, Гордан. Если бы знала, то сказала бы.

— Они не слушали! — Гордан затерялась в своей собственной боли, наши с ней миры окончательно перестали пересекаться. — Они никогда не слушали! Ни моя мать, ни Барбара, никто! Они были чистокровные, а я нет, недостаточно хороша для них, чтобы прислушиваться ко мне! Глупцы!

— Почему они тебя не слушали? — спросила я, едва заметно продвигаясь вперед. Еще немного, и я смогу до нее дотянуться.