Дэйв Дункан - Обретение мудрости

Все было перед его глазами в тот день в Аусе: перегонные змеевики, сера, голуби. Даже раньше – что еще можно было добывать в окрестностях вулкана, кроме серы? Тупой воин!

Он был так близок к разгадке, когда вновь разыгрывал сцену убийства Кандору. Если бы он сделал тогда верный логический вывод, он бы понял, что мелодия была лишь сценическим эффектом, флейта же была оружием. Тогда бы он не замкнулся на вере в колдовство; все могло бы обернуться совсем по другому.

Он повернулся и увидел Ннанджи и Тану, которые стояли у фальшборта, глядя на него; сделав усилие, он с помощью Джии сел. Он, похоже, действительно какое-то время был без сознания. «Сапфир» уже был среди островов к северу от города, прокладывая путь среди кораблей, поспешно уходивших из Ова от гнева колдунов. Солнце отражалось в голубой воде, и его отблески падали на заросли кизила и ивняка на островах. Вдоль берегов бродили белые цапли. Массивное белое облако над Реги-Вулом было почти неразличимо вдали, оттененное той же мягкой голубизной, что и небосвод. Брота, сгорбившись, сидела у руля, вероятно, отдыхая в одиночестве после пережитого волнения. Она увидела, что он пошевелился, и приветственно подняла пухлую руку.

Поспешно подошли Ннанджи и Тана, держась за руки.

– Где Катанджи? – спросил Уолли.

– Внизу, отдыхает. – Ннанджи печально покачал головой. – Теперь только чудо сможет сделать из него воина, брат! У него сломана рука. Брота говорит, что на нее даже нельзя наложить шину, пока не пройдет опухоль.

– Богиня вознаграждает тех, кто помогает нам, – неловко сказал Уолли. – Если Телка отправилась жить во дворец, то, думаю, позаботятся и о новичке Катанджи.

Ннанджи кивнул, и Уолли спросил, что же все-таки случилось. Очень просто, был ответ – москиты. Катанджи хлопал себя по лицу, как и остальные, и смазал свою полосу раба. Лже-моряк заметил это, когда Катанджи подошел поближе, чтобы посмотреть, что находится в корзинах. Однако с Олигарро все в порядке, сказал Ннанджи, чистая рана, не задеты ни кости, ни артерии.

Его улыбка не заставила себя долго ждать:

– И никто больше, кроме тебя, не получил даже царапины! Жаль, что с нами не было менестрелей, брат! – Он крепко обнял Тану. – Первая победа в твоей войне, лорд Шонсу!

– Это не моя война! Ох! – Он снова пошевелился. – Что это?

Ннанджи осторожно держал в руке тонкую серебряную трубочку.

– Я нашел это на палубе. Она безопасна, милорд брат! Я могу выбросить ее за борт…

– Хотелось бы надеяться! Больше ты ничего не подбирал?

– Нет, брат.

Жаль! Уолли взял флейту и взглянул на нее. На ней было лишь три отверстия для пальцев, так что вряд ли из нее можно было извлечь приличную мелодию, но просверлить отверстия, не испортив канал, наверняка было непросто. Он попытался подуть в нее, что заставило его содрогнуться, а остальных – нервно вскрикнуть.

– Кандору не вытащил свой меч, Ннанджи, а ведь он с легкостью мог это сделать. Он поднял руку и повернулся, но не вытащил меч. Он даже не пытался!

Ннанджи тупо смотрел на него.

Уолли вздохнул.

– Ему показалось, будто его ужалил москит. Но его пальцы нащупали торчавшую из его спины маленькую стрелку, и он повернулся, чтобы посмотреть, откуда она прилетела.

Конечно, она вылетела из духовой трубки, удобного оружия ближнего боя. Оно было хорошо в помещении, или при отсутствии ветра – вот почему он видел его в Аусе. В тот день, когда колдуны загнали Шонсу в угол, воздух был неподвижен. На короткой дистанции это оружие было не менее надежным, чем пистолет, и производило больший драматический эффект. Колдуны любили дешевые эффекты – фокусники-убийцы!

Команда молча собралась вокруг, и Уолли объяснил им про духовую трубку и отравленные стрелки.

– Дайте мне мой меч.

Они подали ему перевязь. В середине кожаных ножен зияла круглая дыра с обожженными краями. Снова сморщившись от боли, он вытащил меч, и все увидели темную обожженную отметину на лезвии, рядом с изображением девственницы, ласкающей грифона.

– Это сюда ударила молния? – с восторгом спросил Ннанджи. – Полагаю, колдовскому заклятию не победить меча Богини!

– Или бронзовых болванок Броты. Ты заглядывал за них? – спросил Уолли. Ннанджи покачал головой и пошел посмотреть.

Уолли, прищурившись, взглянул вдоль клинка, но тот был идеально ровным – стоило отдать должное искусству Чиоксина, поскольку обычный меч наверняка бы сломался от удара мушкетной пули. Нужно было еще проверить, что в его стали не образовалась роковая слабина. Чуть левее или правее, и лезвие не задержало бы пулю. В самом деле, если бы он не нес Катанджи, ножны не отклонились бы столь сильно влево… он поспешно оборвал нить дальнейших рассуждений.