Дэйв Дункан - Приют охотника

Уцелевшее население Кайлама, чувствуя себя незаслуженно обиженным, провело молниеносный ночной набег на Иомбину и, торжествуя, вернулось домой с тамошним богом Колимом. В ответ армия Иомбины обложила Майто, потребовав выдачи ей святого Майта.

Как долго все это могло продолжаться, одни боги знали, а возможно, не знали и они.

Единственный бог, который не стал терпеть все это, был Карцван из Утома, что Посередине.

– Это, – заявил он как-то собравшимся магистратам, – должно прекратиться!

Все восемь покорно уткнулись лбами в пол. Надо пояснить, что они уже стояли на коленях, а потому это не составило труда даже самому старшему из них. Храм Карцвана был одним из самых пышных, если не самым пышным в Междуморье. У него были мраморные колонны и гранитный пол. Сам Карцван был теперь уже почти в рост человека, хотя порфир, из которого он был изваян, и уступал чистотой прежнему нефриту, да и качество резьбы стало похуже. Например, левое жвало его было слегка короче правого. Зато наваленные перед ним подношения не поддавались исчислению.

– Половина доходов казны спускается на оружие, – раздраженно сказал кузнечик. – Мой новый восточный портик, похоже, не достроят никогда. И у меня нет ни малейшего желания переезжать в какую-нибудь дыру с влажным морским климатом. Разве не ясно, что кто-то должен прекратить все это? – Он не стал дожидаться ответа. – Разве не ясно, что Утом Посередине, в силу своего местоположения самой судьбой предназначен быть первым и главным городом Междуморья? А я – быть его главным богом? – добавил он на случай, если магистраты не поймут намека.

– Воистину так, – промямлил тогдашний председатель.

– Тогда мы должны взять власть, – продолжал бог. – И поскольку мы не можем доверять другим богам, то бишь городам, в достижении этой цели, нам надо поискать союзников дальше.

Горе, горе! Печален становится мой рассказ, а дальше он будет еще печальнее. По наущению городского бога отправили магистраты послов к варварам.

Далеко за покрытыми вечными льдами горными пиками, за опасными перевалами лежит страна зеленых степей, где живет воинственный народ кочевников-скотоводов. Я не упоминал о нем раньше, ибо в этом до поры до времени не было нужды. С той поры, когда мир был юным, кочевали они по степям небольшими племенами, и их собственных кровавых распрей им вполне хватало, чтобы не зариться на цивилизованные южные страны.

И надо было случиться такому, чтобы именно теперь среди них появился вождь, и имя ему было Ханнаил. Ханнаилом Ужасным его назвали потом.

Еще в молодые годы, не отрастив даже бороду, прославился он как свирепый боец, каких варвары называют пожирателями крови. Однажды он оказался один в горах. За ним гнались, его косматая лошадка хромала, и он почти умирал от голода и холода, ведь одет он был лишь в обычные для его народа кожаные штаны – не лучшее одеяние для заснеженных гор.

В конце концов он подъехал к каменистому склону под высоким утесом и увидел над собой темное отверстие большой пещеры. Он спешился и, ведя коня в поводу, поднялся по склону к пещере, рассчитывая, что, может, получится укрыться там на ночь. Ветер дул северный.

Не успел он шагнуть внутрь, как из глубины пещеры раздался громовой голос:

– Кто ты ? Его конь шарахнулся, он натянул повод, пытаясь удержать его, и они соскользнули по склону немного вниз. Когда он справился наконец с капризной скотиной, он снова подвел ее ко входу в пещеру, хотя волосы у него стали дыбом от страха.

– Я Ханнаил! – объявил он.

– Чей Ханнаил?

– Ханнаил ничей, – отвечал юноша. – У меня нет бога. Я убил отца и дядек, и их бог выгнал меня. А теперь мои родные и двоюродные братья преследуют меня, чтобы убить.

– Я – Хол! – произнес голос. – Поклонись и почитай меня, возьми меня своим богом, и я сделаю тебя правителем всего вашего народа.

Радостно рассмеялся Ханнаил и пал ниц, славя Хола и пообещав ему сделать его навсегда своим единственным богом.

– Вот и хорошо! – ответил бог. – А теперь принеси мне в жертву твоего коня.

Ханнаилу грозила ночь в пустынной земле, без еды и питья, и не было у него другого средства передвижения, кроме верного коня, но он выхватил меч и перерезал горло верному коню, и вымазал себе по дикому обычаю своего народа лоб свежей кровью.

Немного погодя его родные и двоюродные братья подъехали и окружили его. Он так и стоял перед входом в пещеру, не делая даже попыток взяться за меч или лук.