Дэйв Дункан - Приют охотника

Он положил фигурку обратно на каминную полку, помялся немного и на мгновение склонил перед ней голову. В глазах его блестели слезы, но, возможно, от ветра. Не будь он так массивен, он казался бы совсем еще мальчишкой.

– Омар… Мы больше-чем квиты. Я беру все свои слова обратно.

– Не беспокойтесь, ваше величество. Большая их часть вполне мною заслужена.

На мгновение в его взгляде промелькнули знакомые свирепые искорки прежнего Фрица.

– Ладно, не буду. Если честно, у меня все еще чешутся руки свернуть тебе шею, но постараюсь этого не делать. Она говорила со мной.

Мы ждали.

Он пожал плечами.

– Фрида… Мы с тобой не… Я – приемыш. Они никогда не говорили мне об этом.

– Мне тоже. – Она освободилась от моей руки и подошла к нему. Они обнялись. Не отпуская ее, он повернулся к нам.

– Я сын Зигфрида из Хольценвальда и княжны Свежерозы Верлийской.

– К черту вступление! – вскричал я. – Рассказывай быстрее!

– Ваше величество! – угрожающе напомнил Фриц.

– Прошу прощения, ваше величество! Конечно, ваше величество!

– Вот так-то лучше! Вот что она мне рассказала: они направлялись на север, в Фолькслянд. У моего отца там проживала семья. Честнодоблесть тоже был с ними – верный слуга ей, друг ему. Их отряд попал под лавину. Честнодоблести удалось выбраться, и он с несколькими другими спасшимися начал копать. Они нашли ребенка – меня. Он решил отправиться за помощью и взял меня с собой, пока я не замерз в метель. Он добрался до этого постоялого двора.

– И мама взяла дитя? – не выдержала Фрида.

– Да. И Верл была завернута вместе со мной, конечно. Но он не нашел здесь помощи – тут не было тогда ни одного постояльца. Это было в ту самую ночь, когда ты родилась. Отец не мог оставить свою жену с новорожденным младенцем, ясное дело. Так что Честнодоблесть ушел один. Он попал под другую лавину.

Некоторое время слышался только шум ветра в деревьях и капель за окном…

– Моя дочь тоже погибла? – Голос старухи звучал почти неслышно.

Фриц помолчал немного, прежде чем ответить.

– Нет. Их с Зигфридом откопали, и они ушли на юг с остальными. Весной они прошли на север через другой перевал, считая меня погибшим.

– Она еще жива?

– Верл сказала, чтобы я передал тебе: Свежероза нашла свое счастье, и тебе не надо больше искать ее.

Хольценвальд был единственным городом, в который я не заходил летом. Интересно, почему?

– Но у нее были еще сыновья? Дочери?

– Это все, что мне позволено сказать, госпожа моя!

Бог явно рассказал Фрицу больше, гораздо больше. Он говорил негромко, но в голосе его появилась некая царственная уверенность. Старуха снова согнулась в своем кресле и замолчала. Если мать Фрица до сих пор жива, замужем и у нее почти взрослые дети, вряд ли она рвется на родину. Свежероза всегда была себе на уме, и я не сомневаюсь, что бог тоже прекрасно знал это.

– Мне было сказано, чтобы я отправился с тобой в Верлию, и обещано, что весной Хол признает меня законным царем страны. – Фриц посмотрел сверху вниз на свою пораженную приемную сестру. – Нам придется бросить постоялый двор, дорогая. Я знаю, это покажется ненормальным, но у нас теперь целое царство.

– О нет! – Фрида освободилась от его руки. – Мама и папа не одобрили бы этого! И потом, представь себе, что будет, если Хол не признает тебя? Я подожду здесь до тех пор, пока не получу от тебя официального приглашения на коронацию.

– Но я не могу оставить тебя здесь одну!

Она невесело усмехнулась:

– Это мой постоялый двор, не твой! Твое царство, не мое!

– Ты всегда будешь желанной гостьей, и ты всегда будешь моей сестрой. Госпожа Фрида! Я пожалую тебе царское поместье!

– Нет, не надо! Я лучше останусь в тени и выберу тебе подходящую жену. Я не позволю, чтобы тебя баловали все эти прелестные расфуфыренные придворные дамы.

– Ладно, посмотрим! – усмехнулся он. – Пока же мы с тобой честные трактирщики. Давно пора предложить гостям завтрак.

– Цари не прислуживают! – ехидно возразила Фрида. – Ступай собирай вещи. Омар поможет мне. Правда, Омар?

Меня охватила буйная радость.

– С удовольствием, любимая! Мое фирменное блюдо – сотэ из верблюжьего горба с терном…

– Хоть яичницу ты сможешь пожарить? Валяй. Ступай и пакуйся, ваше величество!

– Можно подумать, мне много надо брать с собой, – ответил он с улыбкой. Улыбка, правда, вышла натянутой. То ли на нашего трактирщика свалилась слишком большая ноша, то ли он ввязался в слишком хитрый обман.