Дэйв Дункан - Предназначение

Растерянность этого необычного, мягкого, добродушного молодого человека вызывала жалость… У Хонакуры комок подкатил к горлу, такого он не чувствовал уже много лет. Неужели боги не могли оценить его до того, как все началось?

– Это чудо, что Ннанджи стал Седьмым?

– Да!

– И это чудо, что ты до сих пор живешь?

– Да!

– Я так и думал, – опустил голову Шонсу.

– Тебе не на что жаловаться, милорд. Теперь каждый из вас получил свое.

Страшные темные глаза, казалось, сверлят его насквозь. Если бы Хонакура боялся смерти, от такого взгляда у него должна была бы затрястись каждая жилка.

– Ты солгал мне.

Хонакура взглянул ему прямо в глаза:

– Да.

– Расскажи мне теперь все, святейший! Ради Богини, расскажи мне теперь!

– Как хочешь, друг. Но это не сделает тебя счастливее.

– Расскажи!

Мягким голосом возвестил Хонакура ему настоящее пророчество:

«Рыжеволосый брат Икондорины пришел к нему и сказал: „Брат, ты чудесно владеешь мечом, научи меня владеть им так же, и я смогу основать королевство“. И тот ответил ему: „С удовольствием“. Так Икондорина научил, а его брат выучился. А потом Икондорина сказал: „Мне нечему тебя больше учить. Иди и ищи свое королевство“. И он сказал:

«Но, брат, это твоего королевства я домогаюсь, отдай мне его». Икондорина ответил на то, что не отдаст, и его брат сказал: „Я достойнее“, и убил его, и взял королевство».

Долгое время не было ничего слышно, кроме шуршания метел рабов, да еще, в дальнем углу нефа, звона стекла, когда они наполняли им свои тележки. Воин размышлял над историей рыжеволосого брата Икондорины, но Хонакура думал о расплате.

Он солгал – смертный грех для жреца. Целая жизнь служения и самоотречения была перечеркнута, разбита, как это храмовое окно. Расплата! Он так гордился своей жизнью. Поддавшись глупому тщеславию, он упомянул Шонсу о рыжеволосом брате Икондорины, и эта-то ошибка и привела его к необходимости лгать. Раньше, считая себя безгрешным, он надеялся, что Богиня наградит его, что смерть его будет победным маршем и Она прольет слезы благодарности, когда он предстанет перед Ней. Теперь ему оставалось только надеяться на Ее милосердие и на то, что Она вспомнит его заслуги, когда будет судить его, и позволит ему искупить этот грех в каком-нибудь низком существовании, и не сбросит его к демонам.

Он почувствовал, что плачет, плачет от жалости к себе и этому несчастному воину.

Этот самый воин снова заговорил:

– …Почему ты не сказал этого раньше. Ты и вправду не доверял мне. – Он говорил отрывисто, четко проговаривая слова. – Что же теперь? Я должен ждать, когда он сделает это?

Хонакура снова вернулся мыслями к Шонсу. Внезапная надежда загорелась в старческих глазах. Он почувствовал намек на успокоение – что, если эта душа все-таки проклята? Может быть так, что его ввели в эту смертельную, разрушающую ложь.

– Не очередная ли это проверка богов, милорд – прошептал он.

Воин отпрянул, сев на пятки.

– Нет!

С минуту они смотрели друг на друга.

Наконец Хонакура сказал:

– Это возможно?

Великан потряс головой, словно хотел смыть следы страха с лица.

– Если боги не вмешаются – да! Он еще не Седьмой по фехтованию. Но любой поединок непредсказуем, святейший. Это не так редко случается – сильнейший побит слабейшим, – не так редко. Они могут не дать мне, почему бы и нет? Они пошлют чудо?

Хонакура взглянул из-за плеча воина на лик Богини. Его пробрал озноб. В храме ведь очень холодно. Как он раньше не замечал этого?

– Я не пророк, милорд. Я не знаю ответа. Но, может. Она хочет.., чтобы ты…

– Что я недостаточно убил для Ее нужд? Говори прямо! Новая проверка? Я могу быть мягкосердечен, тогда как Ннанджи – прирожденный убийца? Но если я вызову его сейчас… – Голос его задрожал, смертельный ужас пришел на смену тревоге в его глаза.

И он прошептал:

– Убью Ннанджи?

– Примут ли тебя воины после этого? Шонсу вздрогнул, как будто он уже чувствовал себя в аду, а сейчас обнаружил рядом Хонакуру.

– Да! – сказал он. – Я уже впал в безумие сегодня утром. Я сослал двоих в рабство. Они боятся меня теперь. Они уже представляют, что значат для них их клятвы. – Он горько рассмеялся. – Я знаю, что они не посмеют. Они будут послушны.

После нового долгого молчания он пробормотал:

– Но Джия… – И не продолжил.

– Я могу ужасно заблуждаться, милорд, – сказал Хонакура, – но он честный молодой человек. Он обожает тебя и восхищается тобой! Он помогал тебе во всем. Трудно представить, чтобы он мог навредить тебе.