Дэйв Дункан - Грозные моря

Если Калкор задумал, чтобы они размякли, то он, безусловно, добился своей цели.

Темень и холод. Соленые брызги. Иногда дождь. Помогает.

Туда-сюда по палубе, на теле не осталось живого места.

Жажда, чудовищная, обжигающая жажда. Сапогом в ребра, если пикнешь.

Сам напросился в это плавание, идиот безмозглый. Уж не рассчитывал ли ты на каюту первого класса? Голод, холод, жажда. Тошнит от запаха собственной одежды. Гатмор прошептал:

– Зачем ты вмешался? Если ты знал, что это Калкор, почему не отвел от нас Зло?

– Я знал, что он пришел в Дартинг за мной.

– Ты думал, что ему будет достаточно тебя? Что он пощадит город?

– Да, наверное.

– Чувствуешь себя виноватым?

– Может быть. А ты? Ты зачем полез?

– Из-за того же.

Жажда. Плеск. Кости болят. Темень. Холод… Один-два удара от проходящего мимо Дарада. Проверял, хорошо ли размяк. Снова Гатмор:

– Значит, у Калкора теперь есть ясновидец. Ты будешь его глазами.

– Нет!

Так уж и нет, господин Рэп? Даже если он сейчас придет и сделает тебе предложение, господин Рэп? Штурман на орке – непыльная работка. Просто вести по ночам корабль вверх по рекам, а дальше понятно что – смерть и насилие, верно, господин Рэп? Обнаруживать охрану. Находить спрятанные сокровища: золото под полом, девственниц на чердаках. И плата хороша: все твое, что унесешь, все женщины, каких поймаешь. Примете ли это предложение или останетесь здесь лежать, господин Рэп?

У тебя есть время, чтобы подумать.

Убить себя, господин Рэп? Мужества не хватит. Может, сделаете это позже, когда будете лучше себя чувствовать?

Холод, жажда. Начинается бред. Инос на лошади. Инос и Дарад. Андор. Блестящая Вода – сумасшедшая ведьма.

Опять они жрут. И пьют.

Всплеск и шлеп…

«Кровавая волна» была ниже и длиннее «Танцора гроз», но все же это была всего-навсего ладья, без всяких роскошеств вроде кают. На на корме стояли люди – в такую погоду к рулю нужно было ставить не одного рулевого. Если корабль повернется боком к волнам, он мгновенно опрокинется. Под этой крошечной палубой находилось единственное укрытое местечко. Там тан Калкор подвесил гамак. Там же у него стоял и стул – трон, на который он усаживался, едва пробудившись, и откуда изредка ронял ленивые слова в ожидании лучшей погоды. Лучшей в его понимании – значит, подходящей для очередного налета.

Матросы балагурили, готовили еду, чистили оружие, но больше просто слонялись без дела. Корабль отнесло штормом, и никто не знал куда. Грести в такую погоду было совершенно бессмысленно. Прямо по курсу могли вдруг появиться скалы, но джотуннам не пристало бояться.

Несмотря на пронизывающий ветер и дождь, почти ни на ком из матросов не было надето ничего, кроме простых кожаных штанов. Волосы их и бороды развевались по ветру или спутались в промокшие мочалки цвета золота, серебра или меди. В их облике было что-то безумное, безжалостное, какая-то животная злоба. Даже если не видеть достопечального корабельного груза, одна внешность джотуннов убедила бы любого в том, что дурная репутация орков вполне заслужена. Разговоры их напоминали кошмарные сны. Расскажи ему сейчас любую историю про них – и он поверил бы. Они соревновались в жестокости, и каждый старался перещеголять соседа в содеянных зверствах. Сострадание у них считалось хуже трусости. Жестокость – вот их кредо.

У Рэпа не было сомнений, что они убили в Дартинге всех, кого смогли поймать, – женщин, детей, даже безобидных маленьких гномов, он слышал их шуточки насчет того, как трудно счищать гнома с топора.

И ведь срабатывало! Калкор потерял в Дартинге всего одного человека, того, которого убил Бруэл, хотя в Дартинге было полно бойцов, способных оказать сопротивление. Они ведь могли отогнать налетчиков камнями или, по крайней мере, отплатить им как-то за весь этот кровавый пир, а вместо этого они дрогнули перед одним именем орки, сдались без единого слова и сами стали частью жуткой легенды. Зверство взращивало само себя.

Но как смел Рэп осуждать? Он сам чуть-чуть не убил Оги – только весть о Калкоре остановила его, – малыша Оги, который, может быть, действительно считал, что оказывает приятелю услугу, организуя для него турнир, а сам тем временем подзаработает на темной лошадке. Типичный имп! С того времени, как Рэпу стукнуло тринадцать, когда он разбил Гиту челюсть, ему удавалось держать себя в руках, но берсеркерова ярость не исчезла совсем, она хранилась подспудно где-то внутри. Он бы точно покалечил Оги, если бы не случай. Калкор, вероятно, чувствовал примерно то же, ведь у них с Рэпом в жилах текла одна и та же кровь джотуннов, но только Калкора это чувство охватывало гораздо чаще.