Альберт Максимов - Путь Сашки 6

Улила захихикала.

- Вот уж господин скажет. Беременная она. А вот от кого, не знаю. Спрашивала Ласту, так та сказала, чтобы я меньше любопытничала. Вот еще! А что здесь такого?

Лешка опешил. Это что же получается? Если Адень ни с кем, кроме него не встречалась, значит... от него?! Врут, наверное. С другими тоже, небось, гуляла. Все они такие. Так что наплевать и забыть! Тем более что из Ларска пришла долгожданная весть: Эрлита родила девочку, которую назвала, как и желала, Каритой. Так он папашкой стал!

А позавчера Лешка снова затащил к себе Улилу. Впрочем, почему затащил? Разве она была против? Нет, очень даже довольна, что столь влиятельный (это она о нем) господин ее привечает. И почти первым делом служанка поделилась новостью: Адень-то родила! Видели ее в городе. Худая стала! И страшненькая. Уж две седмицы, как родила!

Лешка сразу же занялся математикой. Отнимаем девять месяцев и еще две недели от сегодняшнего числа и получаем... Он в это время еще был в Ларске, только через месяц он с графом и войском прибыл в Каркел. И забеременела эта, якобы однолюбка Адень, получается, по расчетам, еще до его свадьбы с Эрлитой.

А вчера, при новой встрече с Улилой, та сообщила, что Адень, оказывается, родила недоноска.

- А это что такое? С чем едят? - спросил у нее Лешка.

- Едят? - захихикала служанка, - Господин такой шутник. Ребенок у этой родился недоношенным. То есть семимесячным.

- Семимесячным? Ты хочешь сказать, что было не девять месяцев, а семь?

- Ну да, господин.

Лешка впал в ступор. Все сходится. Ребенок-то от него!

- А господин не знал, как роды бывают?.. - Улила продолжала щебетать, но Лешка ее уже не слушал. Очнулся он от того, что служанка сказала:

- Помрет мальчонка. Не выживет.

- Это почему же?

- Так молока нет. С утра до вечера орет надрываясь. С голоду-то.

- А... что в таких случаях делают, если молока нет?

- Кормилицу ищут.

- А Адень разве не нашла?

- Так кормилице платить надо, она только для богатых. А у этой нет денег даже на простое молоко. Мать-то у нее руку обварила, дело нехитрое у прачек-то. А кроме Адени там еще двое. Помрет - легче им станет. Прокормятся.

Остаток вечера был скомкан. Тут уж не до чего, мысли всё бегают. Лешка их отгоняет, заставляя себя обратить внимание на прелести служанки, но они возвращаются снова и снова.

Наутро Лешка проснулся в плохом настроении, болела голова, все его раздражало. А все это из-за дуры Адени. И чего она всё ему лезет в голову? Кто она ему? Жалкая простолюдинка, которую угораздило в него влюбиться. И от ребенка не избавилась, как это частенько делали служанки, чтобы не вылететь с престижной работы. Это она специально сделала. Чтобы с него деньги скачать. Не сегодня-завтра припрется и это с собой притащит, на жалость будет давить.

Жалость! Пусть не рассчитывает, у него есть законный ребенок, а не какой-то там бастард. Да и помрет тот скоро, если уже не помер. С голодухи-то, как Улила сообщила. И хорошо - все проблемы будут решены. Лешка даже повеселел, и конец дня провел в приподнятом настроении. Вечером ему удалось затащить к себе новенькую служанку, и день закончился совсем славненько. Об Адени он даже не вспоминал.

Но на следующее утро его угораздило встретить в переходах замка служанку Ласту, которую упоминала болтливая Улила. И сразу же все так некстати вспомнилось. Он уже прошел мимо, но почему-то неожиданно для себя остановился, повернулся и, глядя в спину удаляющейся девушке, вдруг сказал:

- Эй, постой!

Служанка остановилась, развернулась к нему лицом и, сделав поклон, приблизилась.

- Что угодно господину?

- Это ты видела на днях Адень?

- Да, господин, я ходила на рынок присмотреть себе башмаки и там встретила Адень.

- И как она?

- Какие-то тряпки продавала.

- Тряпки?

- Я не очень-то и рассмотрела. Что-то рваное. Хотела выручить медянку или две. Вся такая худая!

- А ребенок?

- Ребенок, господин? Я не видела. Адень сказала, что плох он, все кричит, как бы пупок не надорвал.

- А почему кричит?

- Голодный, господин. Молока у нее нет, вот и продает рванье, чтобы хоть кувшин с молоком купить.

- А где она живет?

- С матерью. Она у нее прачка, только сейчас руку обварила, стирать не может.

- Так, где она живет?

- В Осиновом тупике. А где точно, не знаю.

- А тупик этот где?

- За харчевней "Белая кобылка". Мать зовут Кратиной. Прачка Кратина. Больше я ничего не знаю.

Ну и что теперь делать? Опять забыть? Надолго ли? Ведь снова кто-нибудь напомнит или самому вспомнится. Надо бы сходить, посмотреть. Может быть, и в самом деле ребенок помер? Тогда кинуть десяток медянок этой дуре и уже окончательно забыть. Придется идти.