Елизавета Дворецкая: Золотой сокол

Москва, 2005 г.

От описанной эпохи, то есть начала IX века, даже в плане материальной культуры славян осталось немногим больше, чем черепки от горшков и ямы «срубных построек». Даже вещи, которыми люди пользовались каждый день, реконструируются с той или иной долей вероятности. Так что же говорить о духовной культуре бесписьменных эпох? Никаких данных для ее точного воспроизведения нет, и едва ли они теперь появятся. Для создания общей картины автором использовались сведения о языческом мировоззрении славян, зафиксированные в разных местах и в разные, в основном поздние эпохи. Если автор описывает какой-то обряд, обычай или представление, то он вовсе не утверждает, что именно такой обычай бытовал у славян верхнего Поднепровья или Подвинья в начале IX века, — для этого просто нет данных. Он мог бытовать, если его содержание не противоречит общему уровню развития общества.

А поскольку общая картина древней жизни в любом случае будет фантастичной, автор позволил себе расширить границы реальности до тех, в каких ее видели сами наши предки. У их реальности была не только внешняя, видимая, но и невидимая сторона, от этого не менее реальная. Можно сказать, что именно «фантастический» роман и будет по-настоящему «историческим», когда речь идет о столь отдаленной эпохе, которая для нас является уже не столько реальной, сколько фантастичной сама по себе.

Теперь что касается исторической основы. Все учебники традиционно начинают историю российского государства с Рюрика, то есть с 862 года. Однако само понятие княжеской власти у славян существовало начиная как минимум с VI века. Полторы тысячи лет назад славянские племена принимали участие в процессе, известном как переселение народов, и достаточно много воевали с соседями. Такие вещи трудно осуществлять, не имея лидера, поэтому естественно, что какие-то формы высшей власти развивались у славян, как и у прочих европейских народов. В период от конца VI по VII век сформировалась схема власти типа «князь — дружина — совет старейшин — вече», где первых два звена были, говоря современным языком, исполнительной властью, а два последних — законодательной и судебной. Правда, князь тоже принимал участие в делах закона и суда. И именно потому, что он держал в руках все функции управления обществом, институт княжеской власти имел преимущество в развитии перед советом старейшин и тем более перед общенародным собранием, которое, по мере размножения, расселения и расслоения племени, было все труднее собирать.

По мнению современных исследователей, в мирное время славянским племенем правил князь, а в военное — воеводы. Князя избирало общеплеменное собрание (вече), но претендовать на эту должность мог только человек знатного происхождения. Стать воеводой мог любой, показавший талант и приобретший опыт в военном деле. Князь осуществлял ежедневное управление племенем, по некоторым вопросам советовался со старейшинами, а в очень важных исключительных случаях созывалось народное собрание, которое было высшим органом власти по отношению даже к князю. Князь мог воздействовать на вече только силой убеждения, но не имел права ему приказывать.

Материальное обеспечение князя и его дружины осуществлялось путем принесения добровольных даров от племени, в виде всяческого натурального продукта. Для сбора даров каждый князь ходил в свое собственное полюдье. Устанавливать маршруты этих полюдий — задача для большого профессионального ученого: для этого нужно внимательно изучать карту расселения племен на каждом этапе, подчиненность тому или иному властителю и возможные маршруты сообщения. Очевидно то, что система полюдья была привязана к речной системе: при миграции племена расселялись вдоль рек, и реки же, замерзшие зимой, превращались в естественные дороги. Ближайший княжеский «аппарат» составляли люди из прослойки, называемой то боярством, то «нарочитыми мужами» (то есть избранными), то «лучшими людьми», то старейшинами. Трудно сказать, что именно подразумевалось под этими терминами в каждую конкретную эпоху (ведь VI век или XII — совсем не одно и то же). Видимо, под старейшинами понимались главы родов. Наиболее богатые и знатные роды могли именоваться боярскими. Происхождение слова «боярин» так до сих пор и неизвестно — оно может быть как тюркским, так и славянским, но за его основное значение в науке принято «знатный и богатый человек». Но какая именно знать имеется в виду, родовая ли дружинная, не установлено.