Лина Гамос: Арман Дарина [СИ]

Теплое летнее солнце медленно клонилось к закату. Ламис в нерешительности стояла на краю луга, сжимая тонкими пальцами незатейливый букет из полевых цветов. Набежавший внезапно ветерок, играя, спутывал распущенные по плечам пряди золотистых волос, дерзко трепал длинную юбку изношенного платья. Домой идти совершенно не хотелось. Все слишком предсказуемо, и от осознания этого становилось еще досаднее. Вистериус так много рассказывал о больших городах, особенно о столице империи Дарина, Сталлоре. Огромный город раскинулся в живописной долине, у подножия холма, на котором возвышался во всем своем великолепии императорский дворец из серого камня. Великое множество узких, извилистых улочек и проулков на городской окраине, роскошные, утопающие в зелени центральные проспекты и бульвары. Ламис мечтала поселиться там, в какой - нибудь скромной квартирке под самой крышей, а вид из окна, чтобы обязательно был на поражающий красотой и роскошью дворец Дарина. Девушка невольно прерывисто вздохнула, окидывая рассеянным взглядом огромных зеленых глаз, зеленый, пестреющий полевыми цветами луг, небольшую полоску леса и бегущий у подножия деревьев ручеек: новые соседи, новые знакомые. Люди, которые не знают, что барон и баронесса Эстенбук все глубже опускаются на дно, тихо спиваясь за обветшалыми стенами фамильной усадьбы. Дом все больше разрушается, буквально разваливаясь по кирпичику и, Ламис могла лишь беспомощно смотреть на это.

Родители уже давно не обращали внимания на единственную дочь. Пока в доме были слуги, девочка общалась с ними, но в один прекрасный день слуг рассчитали, большую часть дома заколотили, и семья барона разместилась в двух небольших комнатах возле самой кухни. В хорошую погоду Ламис гуляла по окрестным лугам и там однажды познакомилась с Вистериусом, который и стал ее единственным другом и собеседником. Старик поселился в этих местах задолго до ее рождения, но с соседями не знался и избегал любого общения. Золотоволосая девочка в замызганном платье и с искрящимися зелеными глазами на перепачканном лице, непонятным образом тронула его сердце. Она знала лишь основы грамматики, но тянулась к знаниям и книгам, и заворожено внимая его пространным повествованиям о далеких странах и бескрайних морях, устроившись в мягком кресле у окна. Ее глаза забавно туманились, будто она и в самом деле шагает теми же дорогами, что когда - то прошел молодой Вистериус. Училась она легко и с удовольствием.

Ламис грустно улыбнулась и оглянулась назад. Туда, где за деревьями одиноко стоял небольшой коттедж старика. Она не хотела возвращаться домой: удушливый запах дешевого вина и пьяные скандалы родителей. Ламис мечтала вырваться из этого круга и обрести свободу. Денег не было совсем и надежды на избавление тоже. Будущее не манило радужными перспективами и обещанием счастья. Девушка шагнула к тропинке, ведущей к опостылевшему дому. Она мечтала вырваться отсюда, и Вистериус ей это обещал. Но откуда взять деньги на осуществление своей мечты? Деньги, ей очень нужны были деньги. Она мечтала вернуть былое великолепие фамильной усадьбе, вернуть беззаботный смех под его крышу, она хотела увидеть там то, о чем грезила в самых смелых своих мечтах.

Ламис подошла к самому порогу, когда дверь неожиданно распахнулась и появилась мать, возбужденно размахивая какой - то бумагой.

- Приглашение! Нам прислали приглашение на Бал дебютанток! Там же будет весь цвет аристократии! Тебе исполнилось восемнадцать лет и император желает, чтобы ты была представлена ко двору.

Мать была почти трезва или это письмо подобным образом отрезвило баронессу. Ламис взяла бумагу из рук матери и аккуратно развернула лист плотной дорогой бумаги с золотым тиснением. Это, в самом деле, было приглашение на Императорский бал дебютанток Дарина на имя Ламис Эстенбук, дочери барона и баронессы Эстенбук.

- У нас нет денег на наряды, дорогу и гостиницу, мама, - девушка сложила письмо и сунула его в карман передника. - Нам не потянуть путешествие в Сталлору и тем более посещение балов и светских раутов.

- Мы займем у соседей, мы заложим дом...

Ламис попыталась осторожно напомнить матери об их плачевном материальном положение, но баронесса упорно не желала слушать рассудительные слова своей юной дочери.

Но через три недели девушка стояла в белоснежном платье в длинной веренице таких же дебютанток, как и она, в императорском дворце Дарина.