Елена Лирмант: Огенная Лисица и Чёрный дракон

— Сюда нельзя заходить, здесь моя помощница спит.

— Если у хозяйки, помощница в таких апартаментах живет, она просто золото, — я опять посмотрела ей в глаза.

Женщина уже открыто улыбалась, я ей нравился, и она спешила спрятать меня от глаз мужа. Мы вошли в маленькую комнатку при кухне, я закрыла дверь, чтобы ее нельзя было открыть с другой стороны, и села на стул.

— А теперь, свет глаз моих, прекраснейшая из женщин, сядь напротив меня, и делай все, что я тебе скажу. Обещаю, что не прикоснусь к тебе, хотя для меня это пытка.

Для начала ты должна подышать тяжело, как будто долго бежала, а я буду из твоего легкого дыхания, который туманит мой разум, вытягивать болезнь. Ты сама увидишь, как это будет.

Женщина задышала, и я создала тонкую, тёмную струю, вырывающуюся из ее рта, и стала накручивать ее как моток ниток в клубок.

— Ой, неужели все так плохо? — в глазах женщины, мелькнула тревога.

— Ничего страшного, — успокоила я ее, — просто, может быть, твои белые как сахар ножки, прошли по холодному полу, и хворь не могла не коснуться их. Они такие сладкие. Вот, надень этот браслетик, это подарок от меня, не бойся, я всем такие дарю, это оберег от всех болезней. И продолжим, моя радость! Теперь последнее, тебе надо стонать, чтобы легче я смог всю черноту, которая завелась у тебя в груди, вытащить.

И женщина застонала, да, так сладко, что даже мне стало как — то неловко. Но я с умным видом продолжала наматывать тонкую струйку, якобы болезни, в клубок. В дверь поскреблись, попытались открыть не смогли, застучали.

— Только не прекращай, благоухающая роза моя, еще немного осталось, ну, еще раз, еще, прекрасно! Ты восхитительна, обворожительна…

За дверью раздался яростный крик, еще какие-то голоса, я тихонько сняла заклятие, створки распахнулись и разъяренный шерш влетел в комнату с топором в руке и кинулся к жене. Я встала между ней и им. Заметив, что и жена, и лекарь вполне одеты, он хотел остановиться, но не успел, я наклонила голову, и проговорила маленькое хитрое заклятие. По моему лицу поползла кровь, и я упала к ногам красавицы.

— Ты, что одурел, — заорала она, — он же лечил меня. Он даже не прикоснулся ко мне!

— Ты убил моего помощника, — закричала Белка в ужасе! — Соседушки, смотрите, что натворил этот негодяй. Судить его! К старейшине! — И бросилась ко мне. Соседки тоже окружили меня.

Шерш затравлено смотрел на топор, на котором не было ни капли крови, потом перевел взгляд на меня посиневшую с проломанной головой, побледнел, схватил жену за руку, не обращая внимания на ее упреки, потащил к двери. Вскоре послышались крики, женщина звала своих детей.

Я приоткрыла один глаз, и села, вытирая «кровь» платком: — Айна, иди, посмотри, он убежал? Только смотри, не улыбайся, не сломай мне мою игру.

Молодая женщина поняла меня, и, продолжая выть и причитать, пошла во двор, откуда скоро раздался ее визг: — Куда же ты, негодяй! А кто за смертоубийство отвечать будет?

Войдя обратно в комнатку, она заливалась смехом: — Ой, соседушки, как припустились! Только пятки сверкали! Ну, спасибо, дивчинка! Ой, спасибо!

Я приняла свой облик, женщины захохотали:

— Ой, рассказать кому, не поверят! Шерш бабу к бабе приревновал. А как разъярился! Мы входим, а он ухо к двери приложил, красный весь, так и кипит! Что тут с его женой делала?

— Лечила, — засмеялась я.

И мы гурьбой отправились к старейшине. Это был высокий статный мужчина с красивыми усами и острой бородкой. Женщины, захлебываясь от смеха, рассказали ему о происшествии. Он выслушал без улыбки, и обратился к Белке:

— Говорил же тебе, дуреха, не связывайся с шершем. Теперь ты свободная женщина! Шерш тебе не муж, раз поднял руку с топором на человека. Но впредь будь осмотрительна. Кстати, дорогуши, надо бы предупредить, другие селения, об этом проходимце. В них еще и наивнее нашей Белки бабы живут.

— Это мигом, — вскричала востроносенькая девчонка, и, обернувшись сорокой, вылетела в окно.

Я получила свои двадцать монет, две полные корзины провизии для Лицея, водрузила их на Искру, и, взлетев в седло, пришпорила кобылку. Шерша с женой и с детьми я не встретила, наверное, они прятались в кустах.

В Лагулу вернулась на закате. Отнесла корзины на кухню. И пошла к Чату, он ждал моего отчёта. Сидя в кабинете за столом, он смотрел невидящим взором куда-то вдаль, постукивая пушистой частью пера по губам. Это была его привычка в минуты раздумий. Услышав скрип двери, повернул голову: