Алексей Ворон - Время волков

Кийя проигнорировала меня и продолжала:

— У меня мало сил, не знаю, смогла бы я одна открыть переход, но вдвоем мы наверняка справимся.

— Ты хочешь успеть выбросить его в другой мир? — догадался Шаман.

— Иного пути у нас нет. Это единственный способ удалить его с острова до катастрофы. Если мы не успеем это сделать, вместе с Антиллой погибнет весь мир. С тобой вдвоем, Шаман, мы прорвем пространство и сможем открыть Переход.

Шаман достал свою трубку, трясущимися руками принялся набивать ее. Мне наконец удалось сесть, я пододвинулся ближе к Кийе и спросил:

— Откуда тебе известно про бессмертие, женщина? Кийя вздрогнула, посмотрела поверх меня на вершину Атласа и ответила, словно даже не мне, а все тому же вулкану:

— Я, может быть, потеряла свою прежнюю магическую силу, но не знания.

— Ты поняла с самого начала, кто я?

— Я поняла это, еще когда ты явился в Антиллу в теле другого человека — вождя дикарей с северных островов. Еще тогда я узнала тебя.

— Меня?! Кийя! — Я рванулся вперед, позабыв, что связан, упал у ног Кийи, заорал: — Не смей говорить со мной так, будто меня вовсе нет здесь! Я пока еще властвую в этом теле!

— Я знаю, — сказала Кийя и коснулась пальцами старой раны на моем плече. — Я знаю, что ты все еще Блейдд, что ты…

Шаман схватил Кийю за плечи и оттащил от меня.

— Не подходи к нему близко, госпожа, это слишком опасно!

Кийя посмотрела на него, вздрогнула и как-то странно повела плечом.

— До мегалитов нам его, наверное, придется тащить волоком, — сказал Шаман, потирая лоб, — нужно соорудить из веток подстилку.

— Может, он сам согласится идти, — предположила Кийя.

— Нет, я не доверяю ему. Если его развязать, он нас убьет.

— Непременно убью, — пообещал я, — и ты, Шаман, будешь первым.

— Блейдд, выслушай меня сначала, — мягко попросила Кийя.

— Не трать на него слов, — перебил Шаман, и, взяв ее за руку, он попытался оттащить Кийю от меня. Но она вырвалась и села подле меня на землю.

— Могу себе представить, каким великим и бесстрашным ты чувствуешь себя, Блейдд, — саркастически проговорила Кийя.

— Бесстрашным?! — воскликнул я, поддавшись очередному неуправляемому душевному порыву. — Мне так страшно, что меня выворачивает наизнанку. Бесстрашным?! Как ты думаешь, что должен чувствовать человек, очнувшись однажды посреди двух десятков выпотрошенных им людей, а? Я весь был в крови и в человеческих ошметках! И мне было страшно, страшно!

Я совсем забыл о своих недавних мыслях, что Кийя, мой враг, никогда не должна узнать о моих переживаниях. Но я сорвался и потерял над собой контроль. Я катался по земле у ее ног, корчился, выл, грыз камни.

Со стороны я выглядел, наверное, полным безумцем. Но я не мог остановиться, охваченный внезапным возбуждением, я трясся и орал:

— Но ты не думай, я обхитрил Его! Я останусь на этом острове, и пучина океана поглотит меня. Там Ему уже не удастся очнуться. Я победил Его, победил!

Кийя смотрела на меня почти с материнским сочувствием, так, будто ей, холодной и надменной женщине, бездушной и безнравственной, каковыми являются все правители, будто ей доступны те страдания, которые терзали меня. Она смотрела на меня даже с некоторым любопытством, словно пытаясь понять, чем закончится моя внутренняя борьба, что победит во мне — рассудок или безумие.

— Я хочу рассказать тебе, Блейдд, что произойдет после катастрофы, готов ли ты меня выслушать?

Я поймал ее взгляд. Большие и темные глаза Кийи под опахалами ресниц стали холодными и далекими. Я содрогнулся и, сглотнув ком горечи, кивнул.

И тогда она начала говорить. Откуда мне было знать, что, как и Гвидион, она обладала магией слова. Не того, которому подчиняются толпы, не того, что несет истину. Она умела говорить так, что слова ее находили отклик в душе слушателя, заставляли его видеть то, что она хотела показать ему.

— Не кори себя за трусость. Волчонок. Ты боишься не смерти, ее бессмысленно бояться. Но то, чего ты боишься, действительно ужасно и непереносимо для человеческой души. Ты боишься Вечности, ужасающего течения времени в бесконечном пространстве. Тебе не удастся найти здесь смерть. Вернувшись на остров, ты загнал себя в такой тупик, что даже сам еще не представляешь, какой кошмар ожидает тебя. Я не в силах описать тебе это, в человеческом языке нет слов, чтобы передать ту муку, на которую ты обрек себя, поддавшись своей бездумной жажде мести, своему желанию отомстить всем — всем, кто знал твою возлюбленную и все еще осмеливается жить, в то время как Морана мертва.