Глеб Янышев - Разделённые вихрем судьбы

— Стой! — крикнула Шеба и бросилась вдогонку.

Позади остался разом поднявшийся на ноги лагерь кочевников. Послышался крик вождя, призывающего к оружию. Замелькали воины в поисках нападавших. Но пока ни единый факел не загорелся, они все были слепы в ночи.

Шеба нагоняла черный силуэт, но в этот миг он развернулся, и алая вспышка ударила ей в грудь. Боль, вызывающая давнишние и не самые приятные воспоминания, хлестнула по всему телу, сведя судорогой ноги. Девушка споткнулась и упала — лазутчик Заката выиграл для себя еще несколько секунд. В этот миг Шеба пожалела, что оставила в обозе колдовскую вещицу, подаренную Фаразоном. Но, не давая себе послабления, наемница тут же вскочила. Теперь расстояние между ней и преследуемым увеличилось. Трава в этом месте стала выше, а под ноги то и дело попадались маленькие ямки, вырытые мышами.

Шеба никак не могла найти ровное место, чтобы хотя бы бросить стрелу арбалета, все еще зажатую в руке. Но лазутчик был не так прост. Он выбирал как раз самые трудные места, где земля под ногами все время то вздымалась вверх, то стремительно уходила вниз.

На одном относительно ровном месте девушка все же смогла прицелиться и запустить болт в спину мага. Но тот как раз в нужный момент споткнулся, и ушел в сторону. Стрела всего лишь разорвала рукав его мантии, не причинив вреда. В ярости маг развернулся и расчертил каким-то знаком воздух перед собой. Резко чиркнув по траве, лазутчик заставил ее загореться. В один миг на несколько метров в обе стороны перед Шебой разрослась стена огня. На бегу девушка попыталась пробить ее ударом воздуха, но так как огонь оказался колдовским, то заклинание просто растворилось в нем, не принося никаких изменений.

Когда Шеба все же выбралась из-за стены огня, которая, к счастью, не распространялась дальше по всему полю, а всего лишь догорала на одном месте, лазутчик уже добежал до леса. Последнее, что увидела наемница, его спину, скрывшуюся за деревьями.

Шеба стрелой долетела до леса, но поняла, что отыскать теперь бежавшего будет невозможно. Походив между деревьев некоторое время в поисках следов, девушка вернулась на то же место, откуда пришла. Лазутчик ушел, заметая следы. Шеба чувствовала магию, которую он использовал.

— Проклятье! — зарычала она, со злостью ударив сухое дерево рукой. Его кора потрескалась, а щепки вонзились под кожу. Второй раз зарычала наемница уже от боли. На месте ссадины выступили алые капли крови.

— Как же я могла его упустить, — негодовала Шеба, жалея, что не может принять облик дракона хотя бы наполовину, чтобы долететь до мерзавца, напавшего под покровом ночи. Лазутчик Заката нужен был ей живым. Но в каком направлении он мог побежать, уже не выяснить. Прочесывание леса ничего не даст, хотя вождю это доказать будет крайне сложно.

Укоряя себя за то, что упустила из рук возможность вычислить Клорино и всех его людей, наемница вернулась обратно в лагерь.

— Что случилось? Ты видела напавшего? — посыпались на нее вопросы, и Шеба рассказала, как все произошло. Вождь сразу же велел подозвать к себе часовых.

Не желая слушать, как Тораач будет их отчитывать, наемница вернулась туда, где оставила свои вещи.

— Извини, я стрелу твою так и не нашла, — сказал Сардону она.

— Конечно… это такая трагедия, если не принимать во внимание то, что ты чуть не сломала мне руку, — возмутился мужчина.

— Когда на тебя среди ночи направляют заряженный арбалет — как еще было отреагировать? Это ты, между прочим, заснул на посту, — осадила его Шеба.

— Всего-то на минуту закрыл глаза, — в сторону сказал Сардон.

— Да, и чуть не стало у нас два трупа…

— Жалко беднягу, — согласился Сардон, увидев возможность переменить тему.

— Слушай. Еще одна такая выходка и я не буду останавливаться в последний момент, — предупредила Шеба.

Больше в эту ночь никто спать не ложился. За исключением Сардона. Отчитанный, он ушел от наемницы подальше, собрав свои вещи, и через несколько минут уже спокойно похрапывал.

На рассвете состоялись похороны погибшего воина. Из сушняка соорудили большое костровище, на которое водрузили тело. Все кочевники согласно обряду опустили головы и встали на колени. Лишь вождь остался на ногах и начал перечислять на своем языке подвиги и деяния умершего. Таков был обычай похорон у жителей кочевых племен. В этом они походили на северных варваров, которые так же сжигали тела усопших. Кочевники верили, что огонь освобождает дух от оков плоти, который уносится в Вечные степи. Становится истинно свободным. Это была великая честь, которая, как говорили они, уготована каждому из живущих. Кто-то удостаивается ее раньше, а кому-то отпускается больше времени здесь, чтобы познать жизнь. Потому остальные и преклоняют колена. А вождь должен обязательно рассказать ветрам о том, что совершил в жизни человек, которого хоронят. И эти деяния будут вести к Вечным степям дух усопшего, а вождь племени будет проводником. Потому на языке кочевников предводитель произносится как «тарага», что означает дословно «тот, кто ведет». В этом понимании у слова и появляется два значения.