Вадим Крабов - Точка отсчета

— Готово! — произнес Боргул, и в локте над землей засветилось белое пятно.

— Молодец, — похвалил его Чик после прикосновения к голове мага, — точно попал. Озгул первый, я за ним, ты — замыкающий. Поторопились.

— А что со мной будет, — забеспокоился Боргул, — ты же не в обиде? Это все Озгул, я его боялся!

— Не боись, я тебя убивать не буду, — и добавил непонятное: — Солдат ребенка не обидит. — С этими словами вслед за Озгулом решительно шагнул на тропу.

Не хотелось уходить из родного мира, любопытно было познакомиться с каганами-нерабами, но куда это пятно денется? Успеет еще вернуться, а там, на другом конце Звездной тропы, друзья, и неизвестно, что с ними. Соскучился — жуть.

Озгул мгновенно понял, куда попал, и завыл. Завыл в голос, как смертельно раненный волк. Сбывались худшие опасения о собственном посмертии. Права была Альгин…

Боргул не видел витавших вокруг скрытых призраков: трава, камни — все обычное, не пятно, и смертельного воя Озгула свершено не понимал.

— Рус, я стану твоей верной собакой, могу поклясться чем угодно! — взмолился он. Пробрал его этот вой. Пустые символы координат ни о чем ему не сказали, не знал он астрального расположения плато Шаманов. — Я много чего знаю, мы с тобой таких дел наворотим! Это твое золото мне и не нужно, это все Озгул. Он «ночной князь», знаешь, какой это авторитет! Очень серьезный человек, оч…

— Да заткнись ты, — прервал его Чик, — прочитал я твою память. Недостоин ты жизни, и не только за издевательства надо мной…

— Ты обещал меня не убивать! — взвизгнул трусливый маг и стал лихорадочно создавать лучшую защиту, «темную скорлупу». Создавал и проклинал свою жадность.

Он редко сам участвовал в сомнительных операциях, предпочитал оставаться только наводчиком, но в этот раз пожадничал. Не доверял Озгулу, хотя тот не давал повода. Всем не доверял, судил по себе, а тут такая легкая добыча…

— Ребята, — обратился Чик к призракам, — эти двое — не гости. Только сначала покажите им золото, я обещал. — Повернулся к Боргулу и сказал: — Лично я тебя убивать не собираюсь, а за других я не отвечаю. Тем более за мертвых.

Боргул за этот монолог успел собрать защиту и бросил в нее Силу. Побил личный рекорд скорости создания и теперь более спокойно вертел головой.

Духи полностью вышли в реальность и стали видны «невооруженным глазом». Их число повергло мага в шок. «Скорлупа» спасала от ментальных атак и приглушала дикий хохот привидений, но это ненадолго, и Боргул прекрасно понимал это и видел, как, не обращая внимания на массовые развоплощения, призраки атаковали и атаковали защиту, и она быстро истончалась…

— А-а-а, — вскоре завопил он, хватаясь за голову.

Духи подняли его и понесли в сторону каменных развалин, где статером ранее исчез воющий Озгул.

— Вот и появятся свежие мумии, — с улыбкой произнес Чик, — а то старые прямо жуть какая-то!

Пролетавший рядом неизвестный призрак, услышав высказывание, демонически захохотал.

— Тьфу, — Чик в сердцах сплюнул, — да когда вы по-человечески смеяться начнете! — В ответ еще парочка гомерических хохотов. Пришлось махнуть на это рукой, и наконец услышал долгожданный крик:

— Чи-ик! — Голоса Грации и Андрея слились.

Чудом удержавшись от быстрого реагирования, Чик медленно развернулся и сразу обнял за шею тихо подкравшегося Воронка.

— Хитрец ты мой, — зашептал ему в ухо, — думал хозяина провести. — Трепал единорога за уши, гладил и… еле сдерживал слезы. Как он соскучился! Для него прошло целых два месяца!

Воронок в ответ довольно фыркал, ластился, лез целоваться. Он умный скакун и понимал, что хозяин оставался на смерть. Мысленно его похоронил, потосковал за эти три дня, и… он все-таки вернулся, на что и надеяться боялся. Его животные мысли полностью совпадали с людскими переживаниями Андрея и Грации, которые только-только подбежали и отвлекли на себя внимание хозяина. Но Воронок не ревновал. Ну если только самую капельку. Кстати, его запах изменился. Стал роднее, что ли. Черный единорог не бывал в пятне, но память предков никуда не денешь.

— Чик!

— Чик!

Грация с Андреем повисли на нем одновременно. Он обнял их, оторвал от земли, сумел пару раз прокружить и устало опустил обратно. Снова еле-еле сдержал слезы. Не ожидал от себя такой сентиментальности, постеснялся и, чтобы оборвать, сказал преувеличенно грубо:

— Хватит! Борка не сожрали?

— Какого борка? — не поняла Грация. — Ты! — Наконец-то дошло! — Да как ты смеешь так думать! Мы о тебе три дня страдаем, ничего в рот не лезет, а ты! — Хлопнула его ладонью в грудь и отвернулась.