Евгений Решетов - Игра для иллюзиониста

Наметанным взглядом я вычленяю из толпы немногочисленные серые цвета. Те немногие кому посчастливилось получить разрешение на вход в центр города. Мы машем друг другу руками. Ученик школы магии и работяги. Многие из них чинили дороги, убирали мусор, красили маленькие декоративные заборчики, ухаживали за клумбами цветов...

Далеко не весь квартал был так оживлен. Сюда людей привлекали кулачные бои. Просторный, разборный ринг в центре площади, навесы для зрителей, разносчики прохладительных напитков, и бойцы, ждущие своей очереди. Матерчатый тент не мог спасти их от палящих лучей солнца. Тела лоснились от влаги. За каждым удачным ударом следовали брызги пота. Здесь было на что посмотреть, но надо поторапливаться.

Я неспешно потопал в сторону школы магии. Бегать по улицам Золотого квартала дурной тон, могут заподозрить в краже. Стоящие на каждом перекрестке стражники провожали меня подозрительными взглядами. Я приветливо им улыбался, иногда снимая воображаемую шляпу. Ноги отдыхали, идя по этим ровным улицам. Я быстро преодолевал расстояния не забывая вертеть головой. Мутный тип, облокотившийся на фонарный столб, помахал мне рукой. Запретные удовольствия скрывались в его карманах. Джек Мур был моим соседом. Пройдя мимо него с укоризненной гримасой, я был удостоен философского пожатия плечами. Он никогда не бедствовал, любители запретного товара исправно снабжали деньгами его карманы, но мне такой способ обогащения претил. Оставив позади Джека, я вдохнул полной грудью, чего не следует делать в трущобах, можно сделать в Золотом квартале. Здесь дышалось легче. Пыль не забивалась в нос, не щекотала нёбо, проклятые мухи и вонь, не донимала меня. А все благодаря специальным телегам, поливающим улицы. Я скользнул взглядом по сторонам. Ухоженные дома без признаков запустения или старения, утопали в цветах и зелени. Мрамор, живой камень, разноцветная плитка - это были основные строительные материалы. Дерево, глина и необожжённые кирпичи остались в трущобах. Через равные промежутки улицы стояли телефонные будки. Новомодное благо цивилизации доступное только избранным, живущим в кварталах. По краям улиц росли стройные кипарисы, разбавляя зеленью листьев, строгость каменных джунглей.

Неспешное наслаждение красотами Золотого квартала закончилось возле Лобенской школы магии. В отличие от большей части города, школа магии представляла собой образец порядка и стабильности. Никаких крикливых цветов, никакого буйства красок. Фасад одного из древнейших строений столицы, был равномерно выкрашен в белый цвет, символ мира. Под слоем краски скрывались массивные серые блоки, способные выдержать не один пушечный залп. Оконное стекло было идеально чистым, за его прозрачной гладью скрывались учебные аудитории, пахнущие десятками лет преподавания магии. Какую-то долю романтики школе придавали змеящиеся по стенам плющи. Они зелеными нитями оплетали всё здание. Последний, четвертый этаж был украшен барельефами, изображающими мифических существ. Стоящие тут и там скамейки, сейчас, были пусты, но вот как только закончатся занятия... Окружённое парком, в котором было великое множество разнообразных деревьев и кустарников, здание школы было скрыто от любопытных глаз и поэтому ученики любили проводить здесь свободное время.

Я окинул быстрым взглядом фонтан, стоящий посередине школьного двора и в очередной раз подивился искусству скульптора. Он выполнил его в виде дерева с семью ветвями, символизирующими направления в магии. Огонь, вода, земля, воздух, сентенти, витамор, иллюзия. Из каждой ветки вытекала струйка воды и падала в подсвеченный электричеством бассейн. Посмотрев по сторонам и никого не обнаружив, я подбежал к фонтану и быстро сполоснул ноги. Грязная муть лениво опускалась на мраморное дно, неприятное зрелище, но что поделать.

Сделав черное дело, я подбежал к железной двери, дернул блестящую от множества прикосновений бронзовую ручку и ворвался внутрь здания. Первым что я увидел, был учитель Кравус. Он резко обернулся на звук закрывающейся двери.

- Опаздываем молодой человек?

Скраб следил за порядком и дисциплиной в школе, и в принципе был не плохим человеком. Сейчас он стоял, наставив на меня указательный палец и пристально смотря водянистыми глазами на мою физиономию. Не появятся ли признаки раскаяния? Читалось на его заостренном к подбородку лице. Не исправился ли ученик Сторм?

Я посмотрел на наручные часы, подаренные мне братом перед его отправкой в армию, и с улыбкой сказал: