Рина В. Ди: Узы Проклятья

Вы знаете эти чуства, когда всё идёт хорошо? Когда, ты живёшь той жизнью, которой

хочешь?...

А, вот, я - нет.

Никогда этого не знала. Никогда не жила своей жизнью.

До недавнего времени...

Вы можете себе представить жить в доисторическом музеи?

Нет?

А, я могу.

Мой родной дом имеет большое сходство с ним.

Четырёхэтажное каменное строение. С колоннами при входе и веранде позади дома, и бооольшооой территорией вокруг него. С высоким забором, охраной и сторожевыми псами... Не хватает колючей проволки и тока по ней, тогда и вовсе будет похож на

музей или, скорее всего, тюрьму. Которым он для меня и являлся. Скоро мне будет девятнадцать лет и уже два года я живу отдельно от своей родни. Борьба за собственное жильё далась мне тяжелой и долгой. Но сейчас я счастлива. Я могу и живу так, как хочу.

Аристократия нашей семьи берёт своё начало из далёких времён. Всю мою жизнь, с того момента, как научилась ходить, меня обучали боевым искусствам, и обращением с оружием. С пелёнок меня готовили, к предписанному мне будущему.

Руками и ногами, пыталась от этого отбиваться, но всё было бесполезно. Сейчас, я немного этому благодарна. Ведь я могу быть уверенной, что постою за себя, если вдруг попаду в опасность.

В нашей семье имеется поверье, передаваемое от поколения к поколению...

Один из моих предков, Гасиум Чейзер, спас однажды от неменуемой смерти самого Повелителя Демонов...

Да-да, вы не ослышались.

... Тот, в благодарность за спасение подписал с Гасиумом контракт, что он и его подченённые, вечно будут оберегать семью Чейзер.

Гасиум был так удивлён, что предложил взамен свою помощь в борьбе с, поддавшимися безумию, детьми Тьмы.

Повелитель Демонов согласился, и так, образовались первые пары человек и Демон. Рука к руке дерущихся, за мирную жизнь людей и Демонов. Такой контракт называется "договором спутников".

Не верите? И не надо. Я никого не заставляю верить в сверхъестественных существ. Не родись и не проживи я всю жизнь в этой семье, тоже бы не поверила. А, кто поверит в неизведанное и недоказанное существование, чего-то иного?

Только те, кто был тому свидетелем...

Моя история началась, задолго до моего рождения... И догнала меня, когда мне почти было девятнадцать...

* * *

- Чейзер!

- Здесь.

Шла ежедневная перекличка. Кто-то заболел, кто-то опаздывал, кто-то ещё не проснулся. Я могу это понять. Как никак, первый урок. Я сидела за своей партой, подавляя редкие зевки, отвернувшись к окну. Последний учебный год... Ещё несколько месяцев и мы получим наши дипломы и выйдем сокрушать остальной мир.

За школьные годы, я преобрела не очень-то и много друзей. Так, небольшая кучка людей, которые смогли вытерпеть мои вечные перепады настроения. И только с одним из этих людей, я ежедневно общаюсь.

Подперев подбородок рукой, я ждала пока учитель закончит запись отсутствующих и начнёт урок.

Унылый взгляд упёрся в окно, и я наблюдала за снующими туда-сюда прохожими. Некоторые спешили по своим делам, другие шли медленно, бездельничая.

Как же не хотелось навещать сегодня родительский дом, после занятий. Но это вошло уже в привычку. Один день в неделю, я ездила туда. Это было условие отца. Как он говорил, чтобы не забыть, как я выгляжу.

Я придалась мыслям о моей странной семье. Моя семья, была не моей. Нет, не так. Они были моей семьёй, моей роднёй, но не совсем моей. В год, когда я родилась, мои настоящие родители погибли. Брат отца, Идан, взял на себя опёку о осиротевшем младенце, заботясь и воспитая ребёнка. Он и его жена, как и их сын с дочерью, думают, что я не знаю о этом. Но я знала. Откуда? Очень просто. Мне сказали.

Как я говорила, в нашей семье есть это поверье. Но оно гласит так же, что не каждый имеет возможность "подписать" договор спутников. Для этого необходима определённая сила.

Стараясь быть нормальной, я никогда не вслушивалась в байки семьи.

Идан, как глава дома, уже имел своего Демона-спутника.

Лукьян.

Этот парень был не так уж плох. Сколько себя помню, Лукьян уже был подле Идана. Всегда оберегая его от ненастий. И сколько я его помнила, он оставался таким же молодым, как и был. На вид ему дашь лет тридцать.