Array rakugan - Коридор

Всеобщее внимание раздражало Гарри, и он теперь собирал грязную посуду с быстротой молнии, лишь бы поскорее сбежать на кухню. Когда с ним пытались завести разговор, отвечал: «Извините, нам запрещено общаться с посетителями». А после работы ему приходилось покидать кафе через черный ход.

Пятнадцатого июля, в среду, я аппарировал за Гарри не в четыре, как обычно, а в начале четвертого — хотел попросить Фортескью отпустить его пораньше, чтобы мы могли навестить Пушинку в Хогвартсе. Толпа на улице перед заведением стала еще больше. Какой-то журналист спорил с охранником, тот раз за разом терпеливо повторял, что колдографировать в кафе запрещено. Я задумался, как бы проникнуть внутрь, не привлекая к себе внимания. Но опоздал — кто-то уже узнал меня и окликнул с летней веранды.

Оглянувшись, я увидел за крайним столиком Риту Скитер в светло-лиловом платье в тонкую полоску. Она сидела с каким-то молодым человеком и весело махала мне рукой.

— Привет, — сказал я, подходя к ним.

— Привет, — солнечно улыбнулась Рита и указала на своего спутника: — Руди, познакомься, это Марк Сигрэм, мой муж. Марк, это Руди Лестрейндж, мой бывший любовник.

Хм… Рита всех своих знакомых представляет с такими подробностями?!

Марк поднялся, и мы обменялись рукопожатием. Если он и почувствовал неловкость, то ничем этого не выдал. Парень был совсем молодой — не больше двадцати пяти лет, с коротко стриженными светлыми волосами и небрежной щетиной по последней моде. Я вдруг вспомнил, где слышал его фамилию.

— Сигрэм? Марк Сигрэм? Это вы ездили в Боснию корреспондентом от «Пророка» весной этого года?

Он кивнул.

— Браво! — искренне сказал я. — Я читал ваши репортажи из Мостара. Отличная работа!

— Присоединяйся к нам, — Рита потянула меня за рукав. — Свободных стульев нет, но можно наколдовать. Выпьешь с нами коктейль? Думаю, вам с Марком есть, о чем поговорить. Он военный корреспондент, до Боснии уже побывал в Ираке, а скоро опять собирается на Ближний Восток…

Мне хотелось пообщаться с Сигрэмом, так что я решил, что Пушинка все равно никуда не денется, и остался с ними. Марк говорил много: то медленно и тихо, с большими паузами, рассеянно глядя куда-то в пространство, то вдруг, непонятно с чего, оживлялся и начинал смеяться. Тогда его речь становилась быстрой до неразборчивости, и он то и дело сбивался, перепрыгивал с темы на тему. Возможно, он принимал наркотики, а может, просто был слегка ненормальным, как многие военные журналисты. Но рассказывал он интересно и, несмотря на возраст, многое повидал. Глаза у него были странные — голубые и такие светлые, что казались прозрачными.

Через полчаса Марк сказал, что ему пора в редакцию, и поднялся. С Ритой они на прощание поцеловались. Я с легкой ноткой ревности наблюдал, как он по-хозяйски разворачивает ее к себе, целует в губы, небрежно треплет по волосам. Когда Марк ушел, Рита некоторое время смотрела ему вслед. Потом обернулась ко мне, улыбаясь:

— Ну, как он тебе?

— Очень талантливый, — честно сказал я. — Но сдвинутый.

Рита мечтательно улыбнулась:

— Он не просто сдвинутый, Руди… Он абсолютный псих.

— Давно вы женаты?

— Полгода. А живем вместе почти год.

— Со своим пристрастием к психам ты когда-нибудь ты доиграешься, — сказал я самым нудным своим голосом.

Рита переливчато рассмеялась, как умеет только она.

— Ай, брось! Жизнь слишком коротка, чтобы осторожничать…

Да, она всегда так считала.

***

В свое время Рита стала моей любовницей совершенно случайно. Наша связь началась летом 1975 года, как раз тогда, когда у Беллы случился роман с Темным Лордом. Точнее, это Белла думала, что у нее роман. Что думал Лорд, я узнал гораздо позже.

Самое пакостное в этом деле было — что именно с ним. Если бы с ней попытался закрутить кто-то из сверстников, я бы его избил. Если кто-то из старших — вызвал бы на дуэль. Но его я вызвать не мог, не мог никак воспротивиться, не посмел бы даже возражать. Не потому, что боялся, а потому что… Да просто потому.

Лорд это прекрасно знал, но ему было плевать. Когда он вызывал меня к себе, то делал вид, что ничего не происходит, и держался нарочито вежливо и отстраненно. Лишь иногда мне казалось, что он иронически улыбается. Тварь!

На Беллу я даже не особенно злился. Она меня не любила, так что и взятки с нее были гладки. Это она была мне нужна, я сам за ней бегал, готов был терпеть все вздорные выходки. Значит, сам и виноват. Вдобавок мы даже не были женаты. Никто никому ничего не должен, никто ничего не обещал…