Array rakugan - Коридор

После ужина Басти попытался перехватить меня, чтобы выспросить о Квиррелле. Конечно, брату следовало знать о случившемся, но я был не в силах опять толочь воду в ступе: это был Лорд, не Лорд, псевдо-Лорд, квази-Лорд, экс-Лорд… Поэтому с места в карьер поинтересовался:

— Как зовут твою последнюю любовницу?

— Джессика, — удивленно ответил Басти. — А что, собственно…

— Ничего, — ответил я и сбежал, воспользовавшись его временным замешательством.

Перед тем, как уснуть, пришлось выслушать возмущенный монолог Беллы о том, что вся моя семья — сплошной гадюшник, да и сам я не лучше. Я так устал, что не мог даже огрызаться, поэтому пропускал ее слова мимо ушей.

Зато в голове крутилось мамино: «Ты хочешь вспомнить?». Вообще-то я предпочел бы этого не делать. Слишком много в моей жизни было такого, о чем лучше не знать. Тем не менее, даже из того, что осталось в моих дырявых мозгах, можно было извлечь пользу. Ведь Лорд уже однажды возвращался, и я это видел. За давностью лет это воспоминание уже никому не могло повредить, так что я сохранил его в неприкосновенности.

Думосбора под рукой не было, так что пришлось вспоминать самостоятельно, насколько получалось. Белла продолжала что-то говорить, и ее голос создавал отличный фон, будто шум дождя за окном…

В тот день тоже шел дождь — холодный, осенний. Какой же был месяц? Должно быть, ноябрь. Да, ноябрь пятьдесят шестого года, значит, мне было почти пять лет…

Из-за плохой погоды мы с Басти играли в доме. Мы изображали пиратов, и нам срочно понадобилась трубка, без которой образ пиратского капитана был бы неполон. Этот образ Басти взял на себя, а мне отвел роль юнги. Обязанность стащить трубку в папином кабинете выпала тоже мне. Входить туда строго воспрещалось, но Басти сказал, что раз я младший, то мне ничего не будет, если я попадусь.

Впрочем, ничего бы не вышло, если бы папу так срочно не вызвали куда-то, что он забыл запереть дверь. Мамы дома не было, а Конни готовила ужин, и мы оказались предоставлены сами себе. Лучшей оказии не придумаешь…

Басти остался на страже в коридорчике, а я с трепетом вступил в святая святых. Какого же я был роста, если крышка письменного стола приходилась на уровне подбородка?.. А уж шкафы с рядами юридических справочников и вовсе казались огромными, как горы.

В кабинете чудесно, очень по-взрослому пахло табаком, чернилами и старыми книгами. Я бы, наверное, так и стоял столбом, рассматривая все вокруг, если бы Басти через приоткрытую дверь не крикнул: «Пошевеливайся!».

Коллекция трубок была разложена на верхней полке одного из шкафов. Я подтащил к нему стул, оттуда перебрался на широкую полку, на которой стояли атласы, и уже с нее дотянулся кончиками пальцев до застекленной дверцы, за которой скрывались вожделенные трофеи. Я помню, как таинственно смотрелось снизу ребро этой дверцы, темно-коричневое, гладкое, приятно пахнущее лаком. Но думать об этом времени не было — я очень боялся упасть, да еще и Басти подгонял: «Давай быстрее, чучело!».

Трубка с круглой чашкой в виде яблока лежала ближе всех. Я сунул ее за пазуху и стал слезать обратно, цепляясь обеими руками за полки. Закрыть дверцу, конечно, не догадался, но стул оттащил на место — ножки с противным скрипом проехались по паркету. Басти что-то крикнул из коридора, но я не расслышал. Только успел подбежать к двери, очень довольный собой, как вдруг услышал в холле голос отца.

Кто же знал, что папа так быстро вернется?! Выйти теперь было невозможно — меня бы сразу увидели. Шаги приближались к двери кабинета. С колотящимся сердцем я застыл на месте, потом метнулся за большое кресло и плюхнулся там на пол в надежде, что меня не заметят.

Папа пришел не один, но из-за кресла я не видел, кто с ним. Голос у гостя был незнакомый — чистый, не такой низкий, как у дедушки Говарда, и не такой громкий, как у дяди Колина Розье. Когда они с папой вошли в кабинет, то сначала долго молчали и, кажется, даже с места не двигались. Потом вдруг рассмеялись, и оба заговорили быстро, перебивая друг друга и перескакивая с одного на другое.

— Я все еще не могу поверить, что это ты.

— Рэй, ты не представляешь, как мне трудно поверить, что это я…

Папа спросил: «Хочешь вина?», незнакомец ответил: «Да, но только чуть-чуть, я ведь по-прежнему не пью». Кресло, за которым я прятался, заскрипело, и я увидел совсем рядом край мантии и чью-то руку на подлокотнике. На одном из пальцев было тяжелое кольцо с большим черным камнем.