Лазель - Дети Луны

Подобная рассудительность в столь юном возрасте оказалась неожиданностью, но обрадовала Северуса. Но мальчик ждал ответа, и зельевар проговорил:

— Возможно, это создаст некоторые сложности. Но ты ведь чувствуешь ложь?

— Да.

— Тогда, думаю, будет легче. На какой факультет ты хочешь попасть?

— А их несколько?

Снейп вздохнул, понимая, что ребенок не знает даже азов.

— Обязательно прочитай историю Хогвартса. Факультетов всего четыре: Слизерин, Гриффиндор, Рэйвенкло и Хаффлпафф.

Внимательно слушая небольшую лекцию о факультетах и основателях, Гарри умудрился почти полностью расправиться со своим обедом. А когда профессор закончил и приступил к собственной трапезе, мальчик вежливо дождался, когда тот доест, и лишь потом спросил:

— Значит, только после распределения станет известно, какой факультет мне подходит?

— Многие так полагают. Но открою небольшой секрет: немало зависит и от собственных убеждений, — ответил Северус и, скрепя сердце, добавил: — На твоем месте я хотел бы попасть на Гриффиндор.

— Почему?

— Единственный оборотень на моей памяти, которому удалось нормально закончить Хогвартс, учился именно на этом факультете. Там тебе будет легче скрывать свою суть.

Снейп умолчал, что поступление мальчика-который-выжил на Гриффиндор будет всеми ожидаемо и позволит избежать множества подозрений, а большинство львят настолько безрассудны и невнимательны, что не обратят внимания даже на появление великана.

— А что это был за оборотень?

— Об этом тебе лучше спросить отца, — поспешно ответил Северус. Он не собирался рассказывать юному Поттеру эту историю.

— Хорошо. И спасибо за совет. Надеюсь, я и правда попаду на Гриффиндор.

— Все зависит от тебя.

На это мальчик как-то уж очень серьезно кивнул, будто заранее приготовился как минимум к битве. Редкий для ребенка талант к принятию ответственности. Именно в этот момент для зельевара стали очевидны две вещи: во-первых, Гарри почти не походил на своего биологического отца, а во-вторых, Грейбек, похоже, не ошибся: из его приемного сына со временем может вырасти неплохой лидер.

Все это позволяло Снейпу не оглядываться на прошлую вражду, а видеть перед собой маленького оборотня, стоящего в самом начале жизненного пути. И еще, временами, сына Лили. Той рыжеволосой девушки, которая была едва ли не единственным его настоящим другом.

Упрекнув себя за то, что так скоро совсем размякнет, Северус нарочито сухо проговорил:

— Думаю, у тебя получится.

— Правда?

Оставалось лишь кивнуть, а потом спросить:

— Ты наелся?

— Да, сэр.

— Хорошо, — снова кивнул Снейп и, жестом подозвав официанта, попросил счет.

* * *

Прогулка с опекуном произвела на Коула большое впечатление. От Грейбека не укрылась возросшая симпатия сына к Снейпу, но он не спешил делиться своими догадками почему, а просто порадовался, что не ошибся с выбором. И все-таки счел нужным напомнить мальчику:

— Не забывай, что Северус все-таки не один из нас.

— Я постараюсь помнить, отец. Но мне кажется, он все-все понимает.

— Многое, но не все. И он никогда не общался с оборотнем так близко, как будет с тобой. К тому же, Снейп достаточно строг.

— Да, но он не считает меня заранее виноватым, как Дурсли, — возразил Коул.

Это вызывало у Фенрира невеселую усмешку. Родственники до сих пор являлись для мальчика мерилом зла.

Тем временем отъезд Поттера в Хогвартс неумолимо приближался. И чем меньше времени оставалось, тем грустнее становился ребенок. Это было уже настолько очевидно, что Грейбек решил сам поговорить с ним, а не поручать беседу Тессе.

Когда оборотень вошел в комнату, мальчик лежал на кровати и читал книгу. Кажется, «Историю Хогвартса», и не нужно было прилагать усилий, чтобы ощутить его печаль.

— Как ты, малыш? — спросил Фенрир, присаживаясь на кровать.

— Нормально, — ответил Коул, но, вопреки собственным словам, отложил книгу и подполз поближе к отцу, положив голову на его колени. Поза ищущего защиты и утешения.

— Не стоит лукавить. Я же чувствую, что тебя что-то беспокоит. Может, расскажешь, что именно?

— Это все детские глупости, — упрямо проговорил мальчик.

— Мы ведь уже договаривались, что ты можешь рассказывать мне обо всем, каким бы глупым или вздорным оно не казалось.

На это ребенок завозился, устраиваясь так, чтобы видеть лицо отца и, кажется, не замечая, что волосы растрепались и падают на глаза, поэтому взгляд делался пугливым и насупленным. Грейбек почти ласковым жестом убрал пряди с лица сына, от чего тот вздохнул, по-волчьи приникнув к руке, и тихо проговорил: