Friyana - По другую сторону надежды

— Заживет же, рано или поздно, — проговорил он вслух, кивая на иллюзорную прическу — такую же, какую помнил по школьным годам — и мысленно отвешивая себе подзатыльник за несообразительность.

Ну, не могли ее волосы отрасти до лопаток меньше, чем за два месяца. При том, что еще и период восстановления какой-то наверняка был…

Видеть в глазах Гермионы жалость оказалось еще неприятнее, чем, глядя в них, чувствовать стыд. Впрочем, он действительно жалок сейчас — и он, и его неуклюжие попытки выразить то, что нужно сказать просто и прямо. Или не заговаривать об этом вообще.

— Прости меня, — вздохнув и кусая кривящиеся в горькой улыбке губы, прошептал Гарри.

Гермиона непонимающе моргнула — а потом пожала плечами, отворачиваясь к озеру.

— Ты такой, какой есть… — равнодушно произнесла она. — Вы — не люди, Гарри. Вы — маги, и к вам нельзя подходить с человеческой меркой, — и как-то странно вздохнула, — уж это-то я теперь точно знаю…

Какая-то она была неживая — слишком неживая для гриффиндорки Грэйнджер, даже едва выкарабкавшейся с того света. Памятная встреча с василиском на втором курсе, помнится, ее боевой пыл не уменьшила совершенно — неужели сотне драконов удалось то, чего не смогла добиться гигантская древняя змеюка?

Ладонь нащупала безвольно лежащую на мантии руку и сжала холодные, узловатые пальцы. Не зажившие толком ожоги ощущались и здесь.

— Прости меня, — повторил Гарри.

Он смотрел на ее знакомый с самого детства профиль — аккуратно поджатые губы, морщинки у глаз, слегка вздернутый нос. Собранные в высокий хвост, вьющиеся крупными волнами пряди густых каштановых волос.

Иллюзия. Все — иллюзия. Настоящая Гермиона Грэйнджер наверняка избегает даже сама смотреть на себя — в зеркало.

— Я же сказала — в этом нет необходимости, — устало хмыкнула она. — Мы умерли, Гарри. Все трое. Еще год назад мы сидели с тобой здесь, и я говорила тебе — мы все умерли… Ты, Рон, я. Только тогда ты не видел, а сейчас уже поздно.

— Я был у Рона, — зачем-то сказал Гарри. — Еще весной. А у тебя вот — не был…

Странный разговор. Странно правильные слова. Странно безучастная девушка, отчаянно прячущая от самой себя любой намек на узнавание, на память, на чувства. Боящаяся вытащить из прошлого что-то — снова, и боящаяся этого не меньше, чем Гарри Поттер последние полгода — посмотреть ей в глаза и сказать: «Прости меня».

— Ну, пришел, — не удержавшись от легкой улыбки, буркнула она, наклоняя голову и принимаясь дергать за основательно измятую уже травинку. — Дальше-то что?

— Все закончилось, Герм, — медленно проговорил Гарри, машинально поглаживая кончиками пальцев ее ладонь. — Сюда вот-вот толпа студентов сбежится…

— Когда вы уезжаете? — перебила она.

— Сегодня, — мягко ответил Гарри, вглядываясь в ее лицо. — Ты знаешь, куда?

Гермиона кивнула.

— Панси сказала, — пояснила она.

Он молчал, вопросительно изогнув бровь, и девушка фыркнула, сдаваясь и выдергивая руку.

— Сумасшедшие вы, все четверо… — пробормотала она, откидываясь на локти и запрокидывая лицо. — На что вы надеетесь, вообще, Гарри? Или вам бесконечные победы так голову кружат, что все по плечу кажется?

Поттер вздохнул и вытянулся рядом, заложив руки за голову.

— Надежда… — усмехаясь, выдохнул он. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, Герм. Ее не существует.

— Бред какой… — поморщилась Гермиона.

— Это такая же иллюзия, как твои волосы. Не смотреть на факты, не выбирать из того, что есть, не пожинать плоды собственных ошибок, а думать, что достаточно просто хотеть — и все будет по-твоему… Это слишком по-человечески. Маг не имеет права на надежду. Она всегда — признак самообмана.

Девушка молчала, но безучастности в ней больше не было. Только голое, упертое отрицание — будто она думала, что знает нечто, позволяющее ей быть уверенной, что он ошибается. Знает — и не собирается говорить.

Мы для нее — так же обоснованно убоги, как и люди для нас, вдруг понял Гарри, ловя сбивчивый поток ее ощущений. Не просто так же. Так же обоснованно. И я не знаю, где правда… Уже — не знаю.

— Ты права, — подумав, кивнул он, не обращая внимания на настороженный, быстрый взгляд Гермионы — и на то, что отвечает сейчас на так и не озвученную ею мысль. — Ее не существует только для нас. Для людей надежда всегда есть. Это мы — по другую сторону…

Лежать рядом, подставив лица слепящему полуденному солнцу, растянувшись на одной мантии, лежать — и молчать. Вечность. Еще одна иллюзия — на этот раз возможной, хотя бы потенциальной близости. Понимания — с тем, кто слишком отличен от тебя. Кто слишком — человек.