— Значит, ты любишь так, — задумчиво усмехается он.
— Ты тоже, — отвечаю я, на миг прикрывая глаза. — Но ты всё верно понял.
— Я ни черта не понял, — улыбается Северус. — Я просто сорвался и не смог дождаться, пока ты…
Мой смех заставляет его прерваться.
— А я думал, ты герой-любовник, — смеюсь я и закусываю губу.
— Нет. Я просто нетерпеливый старый идиот, — отвечает он, и его улыбка тускнеет.
— Мне понравилось твоё нетерпение, — произношу я и невольно ёжусь, потому что становится прохладно.
Северус тянется к палочке, лежащей на тумбочке, и произносит несколько очищающих заклинаний. Неприятное мокрое ощущение под ягодицами тут же исчезает. Он подтягивается повыше и укладывается рядом со мной, укрывая нас одним одеялом. Мой взгляд бездумно скользит по комнате и останавливается на двух тростях, прислонённых к креслу.
— Что с тобой случилось? — уже серьёзно спрашиваю я. Он хмурится в ответ. Я нетерпеливо поясняю: — Два дня назад ты ходил нормально.
— Мне стало хуже, — нехотя отзывается Северус и опускает глаза.
— Как? Почему? В смысле, мазь перестала действовать?
— Полагаю, дело не в этом, — вздыхает он и переворачивается на спину, чтобы не смотреть мне в лицо.
— А в чём? — раздражённо спрашиваю я, когда пауза начинает затягиваться.
— Возможно, я просто на какое-то время потерял причину.
— Какую причину? — мне приходится тряхнуть головой, чтобы упорядочить мысли.
— Мы не делаем ничего просто так. У всех действий и поступков есть причина. У меня не было причины ходить, пока… — он хмурится и сглатывает. — Пока ты не появился.
— Дело не во мне, Северус, — возражаю я. — Дело в мази. Если бы ты сам её купил, она бы всё равно помогла.
— Ты не понимаешь, — устало бормочет он и прикрывает ладонью глаза.
— Ни черта не понимаю, — просто соглашаюсь я. — Объясни мне.
— Это трудно, Гарри. Ты меня не поймёшь.
— Так объясни так, чтобы я понял, — произношу я резко и настойчиво, потому что туманные разговоры уже начинают злить.
— Сейчас я чувствую, что способен на многое. Я получил больше, чем заказывал. Я научился…
— Ходить?
— Нет, — морщится он. — Ходить я не научился. Мне это больше не нужно. Ходить я научился, когда мне ещё не было года.
— Но сейчас ты ходишь, — удивлённо бормочу я, окончательно сбитый с толку.
— Это не имеет значения. Всё это слишком просто. Банально. Мне кажется, я научился чему-то большему. Тому, о чём мечтал несколько лет.
— О чём ты? — прищуриваюсь я.
Он отнимает руку от лица и поворачивается ко мне.
— Я думаю, что смогу полететь, — говорит он совершенно серьёзно.
— Воздушный шар строишь? — бездумно бросаю я и отворачиваюсь.
— Тебя пугает то, о чём я говорю, потому что ты не понимаешь.
— Угу. Куда уж мне…
— Никто не понимает.
— Знаешь, Северус, — снова поворачиваюсь я к нему, — ты рассуждаешь, как пятнадцатилетний подросток: меня никто не понимает, я весь такой уникальный.
— Почему тебя это раздражает? — мягко и немного диковато улыбается он.
— Потому что… — начинаю я и осекаюсь. У меня нет чёткого ответа. И мне не хочется думать о том, что я желаю видеть его нормальным. Совершенно нормальным. — Ладно, продолжай, — наконец вздыхаю я. — Может, что-то и пойму.
— Ты ничего не поймёшь, — упрямо возражает он. — Тебе не испытать этого чувства. Ты никогда не терял то, что потерял я. Ты не сможешь подняться, потому что не падал. И ты не полетишь, потому что у тебя нет крыльев.
— А у тебя есть? — решаю я поддержать этот безумный разговор.
— Теперь есть.
— Где? Почему я их не вижу? Ты их складываешь что ли?
— Их никто не видит, кроме меня.
— Почему?
— Ну, это же мои крылья.
Тут меня разбирает нервный смех.
— Ты знаешь, что окончательно спятил, но я не говорил тебе этого раньше из-за врождённой тактичности? — в лоб спрашиваю я.
— Джордано Бруно сожгли на костре как еретика. Многие тоже считали его сумасшедшим, — парирует Северус.
— Ну ты сравнил… — усмехаюсь я, но тут же становлюсь серьёзным. — Ты правда думаешь, что можешь летать?
— Да. И скоро я это проверю. Завтра, например.
— Каким же образом? Отправишься к обрыву, расправишь крылья и — вперёд?
Северус смотрит на меня, как на сумасшедшего. И от его взгляда мне делается не по себе. Словно это я псих и несу какую-то околесицу.
— Ты не понял ни слова из того, что я сказал, — спокойно замечает он и отворачивается. — Хотя ты, наверное, прав, — добавляет он после паузы деловым тоном. — Именно так я и поступлю.
Читать дальше