Тупак Юпанки - Я умер, воскрес и умер вновь...

— Северус, прошу тебя… Ты просто обязан мне сказать. Ты не можешь просто взять и оставить всё как есть. Тебе очень плохо, я должен что-то сделать.

— Уже ничего нельзя сделать, — шепчу я. — Прости…

И вдруг я чувствую, как его губы касаются моих. Легко и нежно, безо всякого намёка на что-то большее. Но даже от этого короткого прикосновения я ощущаю мгновенный прилив сил и открываю глаза. Он нависает надо мной и внимательно вглядывается в мои глаза, пытаясь хоть что-то в них разглядеть.

— Говори, — приказывает он тихо, но твёрдо.

Я только мотаю головой.

— Говори, — повторяет он уже громче, и я чувствую, как он начинает выворачивать мне пальцы на больной руке.

— Ты с ума сошёл, — бормочу я и пытаюсь отпихнуть его прочь, но в этот момент он, разумеется, намного сильнее меня.

— Конечно, сошёл, — шипит он. — Разве не заметно? Я, чёрт побери, имею право знать, из-за чего ты разрушил свою жизнь и мою. Я хочу знать, почему ты так поступил.

Я слышу хруст собственных пальцев и начинаю трепыхаться под ним, но Гарри не собирается оставлять меня в покое. В конце концов я понимаю, что он прав. К тому же, сейчас действительно пришло время сказать ему обо всём. Ведь если я умру в ближайшие минуты, некому будет рассказать Гарри о том, что со мной случилось.

— Калем, — выдыхаю я, и его хватка тут же ослабевает.

— Какой Калем?

— Тот колдомедик, что ко мне приходил. Из Мунго.

— И что он?

— Он тебе всё расскажет.

Гарри резко встаёт, и моя освобождённая рука бессильно свисает с дивана.

— Значит так. Если я вернусь, и тебя тут не обнаружу…

Он не заканчивает, а только качает головой. И я понимаю, что его угроза звучит вполне серьёзно. Хотя я-то точно никуда отсюда не денусь. Вот только Гарри может не успеть… Впрочем, оно и к лучшему. Если он вернётся, а я буду уже мёртв, так будет лучше для нас обоих.

Я ничего не отвечаю, только смотрю на него, стараясь навсегда запечатлеть его образ в своей памяти. Он стоит возле меня ещё несколько секунд, а потом быстро разворачивается и выходит из гостиной. Я слышу, как хлопает входная дверь.

По моему лицу начинают бежать слёзы, потому что я понимаю, что, скорее всего, больше не увижу Гарри. Я закрываю глаза. Мне почему-то ужасно хочется спать. Я не имею понятия, сколько времени я так лежу, но будит меня вовсе не вернувшийся от Калема Гарри, а острая резкая боль.

Я вскрикиваю и распахиваю глаза, машинально вцепляясь в подлокотник. Кажется, это ещё хуже, чем было в прошлый раз. Это просто невыносимо. Я не могу кричать, потому что задыхаюсь от боли. Перед глазами снова мелькают точки. Я понимаю, что опять теряю сознание. И на этот раз я более чем уверен, что больше не очнусь. Комната плывёт перед глазами, кто-то невидимый давит на горло и перекрывает кислород, но я почему-то рад, что это сейчас закончится раз и навсегда. У меня хватает сил сделать последний судорожный вдох, прежде чем окончательно отпустить своё сознание…

Глава 6. Я прошёл очищение и смирился

Как ни странно, я просыпаюсь. В глаза светит такое яркое солнце, что мне тут же приходится зажмуриться. Я лежу с закрытыми глазами и пытаюсь проанализировать свои ощущения. Мне хорошо и спокойно, у меня ничего не болит. Возможно, я действительно умер?

Когда я предпринимаю вторую попытку открыть глаза, понимаю, что никакого солнца нет и в помине, просто комната, где я лежу, вся белая. Приглядевшись, я узнаю в ней почему-то Больничное крыло Хогвартса.

Я поворачиваю голову влево и замираю. На кресле рядом с моей кроватью сидит Гарри, опустив голову на грудь. Видимо, он задремал. У меня возникает острое чувство дежа вю, и мне приходит в голову страшная мысль о том, что, быть может, все эти два месяца мне только приснились. Может, не было никакого Калема, никакого яда, который убивал меня несколько недель? И с Гарри я не расставался.

Не успевает эта мысль прочно укорениться в моём мозгу, как Гарри поднимает голову и открывает глаза. Он смотрит на меня и молчит. Но он, кажется, вовсе не рад меня видеть. В его взгляде злость и раздражение. Я хочу спросить его, как я сюда попал, но он первым начинает говорить.

— Проснулся, — констатирует он.

Я смотрю на него и не знаю, что ответить. Меня почему-то пугает его поведение.

— Что произошло? — наконец выдавливаю из себя я.

Вместо ответа он встаёт из кресла, подходит ко мне и наотмашь бьёт меня по лицу. От неожиданности я теряю дар речи. Я провожу рукой по щеке. Он ударил меня несильно, но на пальцах почему-то остаётся кровь. Как это вышло? Словно в ответ на мой немой вопрос, он поднимает руку и произносит: