cygne - Круги по воде

- Перестань мельтешить, Сохатый. От тебя уже голова кружится.

Джеймс сердито сверкнул на него глазами, но ничего не ответил, продолжая метаться из стороны в сторону. Ремус страдальчески возвел глаза к потолку: вот правда, как сказал когда-то Сириус - для полноты картины только снитча не хватает. Лили, поочередно посмотрев на них, сунула Гарри Рему и подошла к мужу:

- Джим, ну чего ты так нервничаешь?

- А вдруг что-нибудь пойдет не так? Марлин все это время в таком ужасном состоянии была. Это же наверняка вредно!

- Так! - Лили решительно положила ему руки на плечи, заставляя остановиться. - Успокойся немедленно. Насколько я знаю, в магическом мире уже более пятисот лет не было смертельных случаев во время родов. Не надо так волноваться.

- Что ты, Лили! - подал голос со своего кресла Ремус. - Это разве волноваться? Вот когда ты рожала, тогда Джим ВОЛНОВАЛСЯ…

Джеймс одарил друга еще одним сердитым взглядом, но врожденное чувство юмора взяло свое, и, осознав комизм ситуации, он фыркнул. Остальные с усмешкой переглянулись.

Марлин в полном изнеможении откинулась на подушку. Казалось, сил не осталось даже на то, чтобы пошевелить рукой, но когда рядом раздался тоненький жалобный плач, она тут же встрепенулась, потянувшись к источнику звука. Но подняться ей не дали: молоденькая целительница помогла ей поудобнее устроиться на кровати в полусидячем положении и через несколько - бесконечно долгих - минут подала маленький сверток.

- Ваша дочь, миссис Блэк! - сообщила она с радостной улыбкой.

Марлин со смешанным чувством ужаса и восторга взяла на руки сверток так осторожно, словно он был хрустальным. Замирая от нахлынувшей нежности, она разглядывала крохотную девочку, которая, казалось, в свою очередь изучала ее.

- Дочка… - прошептала Марлин, мягко коснувшись губами ее макушки, на которой едва заметным пушком топорщились темные волосики.

Даже сейчас было заметно, что девочка унаследовала от отца точеные черты лица, а громадные глаза были настолько яркого синего цвета, что сразу становилось понятно: это не младенческая синева, и цвет уже не изменится.

Дочка столь разительно напоминала Сириуса, что Марлин, прижав ее к груди, тихо заплакала. Как бы он сейчас мог радоваться! А он даже и не знает, что у него родилась дочь. Ну, почему так все несправедливо?

Когда ее зашли навестить друзья, Марлин уже успокоилась и с любовью наблюдала за спящей в колыбельке дочкой. Начались радостные поздравления, и сразу стало как-то тепло от того, что есть друзья, всегда готовые ее поддержать. Но как же обидно и больно, что Сириуса в такой момент нет рядом. Снова на глаза навернулись слезы. Сразу все поняв, Лили присела рядом и обняла подругу за плечи:

- Все будет хорошо.

Марлин кивнула, сердито заморгав, пытаясь прогнать непрошенные слезы. Она не будет расстраиваться в такой день. Остатки грусти прогнал Гарри, который, заглянув в колыбель, разглядывал малышку с таким серьезным и сосредоточенным выражением лица, будто решал для себя вопрос невероятной важности. Марлин кивнула на него Лили, и подруги дружно прыснули.

- Как назовешь? - спросил Регулус, когда все налюбовались девочкой.

- Милисента, - еще в детстве она мечтала, что если у нее когда-нибудь будет дочь, она назовет ее именно так.

- Красиво, - одобрил Джеймс.

Остальные покивали, и Марлин улыбнулась, на этот раз по-настоящему, и тут же спросила подругу:

- Лили, будешь крестной?

Та серьезно кивнула и тут же радостно заулыбалась.

* * *

Очнувшись, Сириус обнаружил, что лежит на кровати в небольшой комнате с бревенчатыми стенами, в которой из мебели кроме кровати находился только небольшой столик у окна и пара деревянных стульев с резьбой на спинке.

Сириус попытался встать, но не смог даже пошевелиться: ощущение было, будто он крепко связан по рукам и ногам. Он опустил взгляд, чтобы проверить, но нет - никаких веревок или цепей, только руки перебинтованы по всей длине.

В голове словно стучали молотком, и она, похоже, тоже была перевязана: во всяком случае, чувствовалась какая-то повязка. Сириус снова попытался подняться, но сумел только чуть-чуть шевельнуться, а голова взорвалась такой дикой болью, что он, закусив губу, сразу бросил попытки двигаться и некоторое время, замерев, ждал, когда боль утихнет. То ли он настолько сильно приложился, когда летел со скалы, то ли истощил все свои силы беспалочковой магией, а может, и то и другое вместе. И где, интересно, он находится?