cygne - Круги по воде

- Сириус? - позвал Ремус, практически не надеясь на ответ.

Зловещая тишина царила в разгромленной комнате, по одному виду которой было видно, с какой отчаянной яростью защищался ее хозяин, но силы были слишком неравны. Ремус медленно опустился на колени и с ужасом обнаружил пятна крови на полу.

- Сириус… - простонал он, вцепившись пальцами в волосы и бессильно качнувшись вперед.

Разум зашатался под грузом подобной потери - Сириус и Джеймс были ему роднее и дороже братьев. Лишиться одного из них было подобно катастрофе. Лишь крохотная надежда билась в глубине сознания - Сириуса не убили, иначе оставили бы здесь тело, значит, можно попытаться найти его, спасти, пока еще не поздно. Если еще не поздно. Только эта надежда дала Ремусу силы подавить бушующие эмоции и отправиться к Дамблдору за помощью.

- Дамблдор сказал, что сделает все возможное, - заключил Ремус, - и Северус обещал постараться что-нибудь разузнать.

На некоторое время воцарилось гробовое молчание. Лили ходила взад-вперед с проснувшимся Гарри на руках; Марлин сидела на диване, поджав под себя ноги и сцепив руки в замок, изо всех сил пытаясь не разрыдаться; Джеймс застыл в кресле, прикусив губу и глядя вдаль невидящим взглядом. Эта неподвижность была пугающе непохожа на обычную реакцию Сохатого, который, волнуясь, всегда начинал метаться из угла в угол. От такой несвойственной ему сдержанности становилось как-то совсем нехорошо. Ремус склонил голову, не в состоянии видеть растерянность и боль в глазах друзей. Ощущение, будто сидишь на похоронах. И Ремус напомнил себе, что Сириус жив, они найдут его, надо в это верить.

- Хватит сидеть на месте! - Джеймс резко вскочил на ноги. - Не знаю пока что, но что-то надо делать. Я не могу больше здесь оставаться!

Лили бросила на него испуганный взгляд, но промолчала. Ремус попытался образумить друга, убедить, что в данный момент он все равно не сможет ничем помочь, что ему надо соблюдать осторожность. И они едва не поссорились по-настоящему, впервые в жизни. Да, у Сохатого всегда напрочь отключались мозги, когда что-то угрожало Сириусу.

К Джиму подключилась Марлин, которая тоже хотела немедленно бежать что-нибудь делать, но тут неожиданно воспротивился Джеймс:

- Сириус просил меня позаботиться о тебе, и ты никуда не пойдешь!

Марлин возмущенно фыркнула и яростно сощурилась:

- Тебе можно, а мне нет?!

- Именно так! - отрезал Джеймс. - Тебе в первую очередь надо думать о ребенке!

Марлин насупилась, но спорить с этим утверждением не стала. Ремус удивленно моргнул: что он имел в виду? С большим трудом ему с помощью Лили удалось успокоить обоих и убедить, что им лучше пока оставаться дома.

- Я буду держать вас в курсе, - пообещал Ремус.

Мрачный, словно грозовая туча, Джеймс отрывисто кивнул. Марлин же усиленно смотрела в другую сторону, больше напоминая мраморную статую, чем живого человека. Ремус тяжело вздохнул. Привычный мир пошатнулся и дал трещину.

Как только Ремус ушел, Марлин рухнула лицом в подлокотник дивана, на котором сидела, и отчаянно разрыдалась. В голове билась совершенно нелогичная обиженная мысль: «Ты же обещал, что все будет хорошо!» Лили, поспешно сунув Гарри Джеймсу, села рядом и крепко обняла ее, укачивая, как маленькую. Она не стала ничего говорить, за что Марлин была ей очень благодарна. Любые слова утешения сейчас показались бы глупыми и ненужными.

Понемногу Марлин успокоилась в объятиях подруги и, всхлипнув последний раз, отстранилась от нее. Истерику надо заканчивать - этим она Сириусу не поможет, а ребенку может навредить.

- Лил, не сделаешь успокоительного зелья? - спросила она сдавленным голосом.

Лили молча кивнула. «А ведь Джиму сейчас, наверное, не лучше, чем мне», - отстраненно подумала Марлин, глядя на бледное лицо Джеймса, на котором застыло выражение крайнего страдания. Они с Сириусом всегда были как близнецы - одна душа на двоих.

Гарри и тот, видимо, почувствовав настроение взрослых, тихонько обиженно похныкивал, будто понимал, что случилась беда. Да уж, успокоительное им теперь всем понадобится.

* * *

Очнувшись, Сириус некоторое время не шевелился, притворившись, что он все еще без сознания, на случай, если рядом кто-то есть, пытаясь сориентироваться в окружающей обстановке. Но вокруг царила абсолютная тишина - ни шороха, ни вздоха. Осторожно приоткрыв глаза, он ни ничего не увидел - непроглядная тьма. Он дернулся было встать, но тут же, охнув, рухнул обратно - тело пронзила острая боль.