Юморист - Моя Одиссея

Джемма закончила в оглушительном молчании.

- А почему ты ничего не сказала Пенелопе, куда ты идешь? - тупо спросила Чжоу. - Если бы мы знали…

- … то выболтали бы опять кому-нибудь, и Волдечерту пришла бы в голову мысль проверить Министерство, - фыркнула Джемма. - Примета есть такая: не болтай о несделанном деле, чтоб не сглазить.

Джемма зевнула и откусила верх от шоколадного мороженого.

- Вы себе гуляйте, а я спать пойду. Веселая ночка выдалась… Кстати, видели бы вы рожи маглов, когда они исследовали Азкабан! Они так возмущались, что в таких условиях узниках держат, он же никаким санитарным нормам не соответствует! Предложили немедленно построить рядом с этим кошмаром современный корпус, а эту красоту отдать под исторический музей.

- И что?

- Шеклбот согласился, а что ему еще делать? Ему же сам премьер-министр приказал. Вместе и будут строить, и охрана там будет смешанная: волшебная и магловская. Дементоры, понятно, и в проекте не предусматриваются.

- Маглы будут вместе с магами управлять Азкабаном, - прошептала Чжоу. - Пен, знаешь, теперь я верю, что мы победили.

- Ага, встает заря новой жизни, - продекламировала Джемма и отчаянно зевнула.

Вставала заря новой жизни. Только профессора Снейпа в ней не было.

* * *

Часть IV. Жди меня.

О дивный новый мир (начало)

Так Одиссею, ему отвечая, сказала царица:

«Странник, мою красоту я утратила волей бессмертных

С самых тех пор, как пошли в кораблях чернобоких ахейцы

В Трою, и с ними пошел мой супруг, Одиссей богоравный.

Если б он жизни моей покровителем был, возвратяся

В дом, несказанно была б я тогда и славна и прекрасна;

Ныне ж в печали я вяну; враждует злой демон со мною…

Все, кто на разных у нас островах знамениты и сильны,

Первые люди Дулихия, Зама, лесного Закинфа,

Первые люди утесистой, солнечно-светлой Итаки,

Нудят упорно ко браку меня и наш дом разоряют;

Мне ж не по сердцу никто: ни просящий защиты, ни странник,

Ниже глашатай, служитель народа; один есть желанный

Мной - Одиссей, лишь его неотступное требует сердце.

… Хитрости новой на ум не приходит: меня все родные

Нудят к замужеству; и сын огорчается, видя, как дом наш

Грабят…»

Одиссея

- Доктор Кристалл, - фыркая, докладывает мне Фелисити, юная помощница миссис Бейтс, - Ма просила передать, что в приемную опять приперлась Унылая Рожа из ваших и надеется, что ее никто не узнает. Спрашивает о вас, о содержании животных, пристает к пациентам с расспросами. Ма крепится изо всех сил.

- Спасибо, Фелисити, - говорю я, - и передай мою благодарность миссис Бейтс, она очень вовремя меня предупредила. Крепитесь, смеяться запрещаю под страхом увольнения, как всегда. Посмеетесь, когда она уберется. Но я думаю, что вам недолго мучиться: она рано или поздно придет терзать меня и на этом проверка кончится.

- Он, - хихикает Фелисити. - Не она, а он, совсем молодой придурок. Новый какой-то, я его раньше не видела, и миссис Бейтс такого не помнит. Не понимаю, что они все здесь забыли? Третья проверка за неделю.

Мне хочется думать, что я тоже не понимаю, но это неправда. Я понимаю, а главное, что всегда лучше знать, что происходит, чем наоборот, даже если знание не доставляет тебе удовольствия. Особенно если так.

- Крепитесь, я скоро его выпровожу, - ровно говорю я. - Спасибо, Фелисити. Ты свободна.

- Придурок, даже маскироваться как следует не умеет, - уже у двери прыскает Фелисити. - как он одет, это же песня! Джинсовый костюм с галстуком! Он серьезно думает, что мы так одеваемся?

- У нас демократия, в том числе в одежде, и свобода самовыражения, - спокойно отвечаю я. - Как он одевается, это его право. Хоть разноцветный ирокез на голове.

- Да я в курсе, что нельзя выдавать, будто мы его узнали, - частит Фелисити. - Мы глупые маглы, мы волшебника от обычного человека отличать не умеем и вообще без понятия, что волшебники на свете есть. А что такое Министерство магии, я впервые слышу, а то у вас будут крупные неприятности.

- А то нас просто закроют, а вам сотрут память, - киваю я.

Фелисити морщится:

- Какое всё-таки гадство это ваше Министерство.

… Через полчаса в мою дверь стучат; полчаса - стандарт, это я уже заметила.

Я впускаю прилизанного молодого человека в очках, джинсах и галстуке. В руках у юноши «Война и мир», которую он пресерьезно трансфигурирует в папку со знакомым министерским грифом, и начинается веселье.