Noel* - Доверяю, как себе

Встав рядом со Снейпом, юноша апатично повторил за Дамблдором слова заклинания. Даже эксперт по сличению волшебных слепков не понадобился: ауры отца и сына были идентичны, различаясь только наличием черных пятен в районе сердца и на левой руке.

Тут включился адвокат Поттеров. Наблюдать за перебранкой представителей единственной в Британии волшебной адвокатской конторы было забавно, хотя бы учитывая контраст между крепко сбитым карликом Принцев и долговязым худощавым представителем Поттеров.

Где-то посередине обсуждения в него вклинился Снейп, чуть позже - оба Принца. Гарри наконец-то услышал их имена: Игнатиус и Парлок. Вскоре в кабинете был такой гам, который не под силу было создать всем факультетам, вместе взятым. В кутерьме ему вручили запечатанное письмо, как оказалось, от самых первых его опекунов - Лили и Джеймса. Гарри с каким-то смешанным чувством сидел, прижимая письмо к себе. Читать его при таком шуме казалось ему богохульством.

Дамблдор, хранивший до этого вежливое молчание, блеснув глазами из-под очков, весело кивнул на неприметную дверь в глубине кабинета. Немного задумавшись, Поттер все же поднялся со стула и, замеченный наверняка только Снейпом, в это время выслушивающим что-то ему втолковывающего министерского работника, отступил за указанную директором дверь.

За ней оказалась на удивление тихая и уютная комната с камином, мягким диваном и двумя креслами. Единственное, что нервировало - явное пренебрежение хоть какими-то эстетическими законами. Диван был синим, одно кресло - зеленым, второе - желтым, обшивка стен - золотистой, а ковер - бордовым. При этом вся мебель была разной, как и двери, ведущие из помещения куда-то вглубь дамблдоровских покоев. А что это были именно комнаты директора, Гарри не сомневался: больше никто в замке не был способен на такую обстановку, прямо кричащую о очень странном вкусе владельца.

Юноша благоговейно сломал печать и развернул свиток. Он будто бы делился на две половины: до середины буквы были высокими и острыми, будто собирающимися сейчас взлететь или сбежать от взгляда зеленых глаз, вторая же часть была исписана мелким, но понятным, в отличие от первой части, почерком.

Читая письмо, Гарри представлял Джеймса и Лили, как живых, до последней черточки, реснички, родинки… Они знали, они все превосходно знали. Вот только откуда - так и не объясняли. Сначала писал Джеймс. Писал, как они выследили одного из Пожирателей и, восстановив аппарационные координаты убежища Волдеморта, слишком поспешно туда аппарировали, не продумав план действий до конца. Хотя авроров было много, Волдеморт смог скрыться и большую часть своего ордена тоже вытянул из ловушки. Пленники достались им в большинстве своем мертвыми, но нескольких удалось спасти. Тогда же один из авроров обратил внимание на исключительное сходство Джеймса с одной из пленниц. После они добились от еще живого Гарольда Поттера признания, что тот, опасаясь за семью, отдал дочь, родившуюся сквибом, в маггловскую семью. За наследника семьи, в которой родился сквиб, не вышла бы замуж ни одна разумная ведьма. Как Гарри понял из довольно-таки пространственных рассуждений Джеймса, сквибы рождались в тот момент, когда в семье накапливался настолько огромный потенциал, что его просто невозможно держать в одном человеке без опасений за его здоровье. Природа сама заботится о подобных случаях, блокируя доступ к магии. Потомки двух сквибов - обязательно тоже сквибы, а вот ребенок сквиба и маггла будет магом средней силы. Гарольд не хотел, чтобы на нем чистокровность семьи прервалась, и скрыл дочь-сквиба, соврав всем, жене в том числе.

Гарри наконец-то понял рассказы Драко и о том, что ему нельзя иметь детей от ведьм, и о том, что Люциус очень боялся, что Драко родится сквибом, и о том, почему не состоялась возможная помолвка Драко и Паркинсон.

Знали приемные родители и о настоящем отце Гарри. После смерти их родного ребенка и матери Гарри, Лили прямо загорелась идеей усыновить оставшегося сиротой мальчика, просто до невозможности на них похожего. Единственным препятствием была личность отца. Оказалось, Поттеры и Принцы давно враждовали, и, если бы Северуса воспитывал дед, он ненавидел бы Джеймса еще до того, как увидел. Джеймса воспитывали, как он считал, «правильно», на этом и базировалась их взаимная неприязнь.

На мировоззрение мужа очень повлияла Лили. К концу своей части письма он, хотя и под явным давлением жены, признавал, что Снейп был недостоин такого обращения как от самого Джеймса и его друзей, так и от его отца. А потом Джеймс… извинялся. Гарри, привыкший к довольно высокомерному, но шутливому тону письма, очень напоминавшему манеру изъясняться младшего Малфоя, даже снял и протер очки, подумав, что ему показалось. Нет, Поттер на самом деле просил прощения. Писал, что будет справедливо, если его род прервется именно на нем, если именно при помощи крови Поттеров род Принцев продлится, писал, что просит Гарри извиниться перед Снейпом…