MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 4

- Caedo, - из надреза на руке-из-под-земли не выступило крови; её плоть была иссиня-чёрной, резко контрастируя с белой, как бумага, кожей. - Caedo. Caedo. Caedo. Caedo. Caedo…

На каждый палец неведомой подземной твари уходило по пять полноценных Caedo; Гарри нервничал, торопился, промахивался, не углубляя уже сделанный разрез, а делая новый рядом с имеющимся. Надо было отрезать не менее четырёх пальцев - обе четвёрки были противопоставлены друг другу и охватывали его щиколотку, как клещи. Время шло, Гарри нервничал, грязь засосала его до талии и не собиралась останавливаться. «Как я выберусь, вашу мать?». Когда окончательно скрыло и его ногу вместе с восьмипалой рукой, где было недоотрезано ещё полтора пальца из необходимых четырёх, Гарри отказался от идеи Сaedo и задумался.

Думать следовало быстро, и Гарри не пришло ничего в голову, кроме испытанного приёма. Он запрокинул голову к небу, зная, что на этом небе завтра взойдёт солнце, и напряг плечи, слегка подаваясь вперёд. Мышцы дрогнули под напором магии. Стены лабиринта оглушительно затрещали, не сумев вместить дракона.

Сломанная драконья лапа - это было даже неприятней, чем сломанная человечья нога. Помогая себе крыльями, Гарри кое-как выковылял в соседний проход лабиринта, чувствуя себя слоном в посудной лавке, и превратился в человека.

- Ferula… - он не чувствовал себя готовым выкинуть в небо сноп пурпурных искр и сдаться. Ему больше нравилось здесь, где можно было сосредоточиться не на том, кто мучил его одним своим присутствием с самого утра.

Аккуратный белый гипс лёг поверх повреждённого места, и Гарри питал некую надежду на то, что его щиколотка доживёт до мадам Помфри в достаточно неразобранном состоянии, чтобы её можно было склеить, как было.

Вперёд пришлось передвигаться по стеночке, ломая ногти и морщась от боли каждый раз, как приходилось наступать на больную ногу. Гарри прошёл уже около восьмидесяти ярдов, преодолев не менее шести развилок, на каждой из которых он использовал компасное заклятие.

Это испытание, по всей видимости, не должно было угрожать ни его психике, ни телу, ни тому и другому одновременно. Гарри остановился перед разлёгшимся на траве сфинксом, пытаясь восстановить рваное от боли в щиколотке и непривычного напряжения всех мышц дыхание. Сфинкс терпеливо ждал.

У сфинкса было тело льва, большие когтистые лапы и длинный желтоватый хвост, оканчивающийся коричневой кисточкой. А вот голова была женская. Красивая голова, надо сказать. Карие миндалевидные глаза посмотрели на Гарри в упор, и хрипловатый низкий голос неторопливо произнёс:

- Ты очень близок к цели. И ближайший путь к ней - мимо меня.

- Тогда... может быть, Вы посторонитесь? Будьте добры, - попросил Гарри, прекрасно, впрочем, понимая, какой ответ его ждёт.

- Нет, - отказалась она, вставая и начиная расхаживать по дорожке. - Нет, пока ты не отгадаешь мою загадку. Ответишь с первого раза - пропущу. Ответишь неверно - наброшусь. Промолчишь - отпущу, не тронув.

Если загадка слишком сложная, он промолчит и уйдёт невредимым, и попробует отыскать другую дорогу.

- Ладно, - решился он. - А какая загадка?

Сфинкс улыбнулся и прочитал стихи:

- Сначала ты букву вторую возьми

Того, кто таится в тени.

Кто секреты крадёт, чьё молчание лжёт,

Кто следы заметает свои.

Затем вспомни то, что кричишь ты в лесу,

Когда заблудившись бредёшь.

А третье всегда в конце тупика,

В начале конца обретешь.

Всё вместе сложи и получишь того,

Кого ты, хоть видел не раз,

Не смог бы обнять никогда, ни за что...

Так кто он? Скажи мне сейчас!

«И почему я постоянно натыкаюсь на дурные стихи-шифровки, от разгадки которых зависит моя жизнь?»

Гарри честно задумался. Насчёт того, кто «таится в тени», «секреты крадёт» и так далее по тексту у него не было ни единой мало-мальски стоящей догадки. «Жулик какой-нибудь. Грабитель. Шпион. Ворюга беспросветная. Или просто вампир, солнечного света не выносит, вот и уходит в тень… Чёрт с ним. Что там дальше? Что я кричу, заблудившись? Ну, все нормальные люди кричат «ау»… надо полагать, я бы тоже так поступил. Поехали на следующую подсказку… Всегда в конце тупика? Что всегда в конце тупика? И в начале конца?». Мысли Гарри забрели в какие-то философские дебри, и он почувствовал, что у него того и гляди лопнет голова.

- Повторите стихотворение, пожалуйста.

Сфинкс охотно повторил.

«Единственной, что объединяет эти две вещи, так это буква «к»… ну так я букву и ищу, разве нет? «Ау» плюс «к», значит… «аук»… И ещё что-то спереди от вампира или жулика. И вместе существо, которое я никогда не обниму, - Гарри мог назвать навскидку не меньше двух десятков человек, которых не стал бы обнимать даже под угрозой поедания сырым и без соли, но с подобным сочетанием букв в имени выбор был крайне ограниченным. - Ну, что это может быть за пакость, думай, Гарри, думай… Паук?»