Юлия Бурова - Быть живым

- Наконец!

Не скрывая довольной улыбки мужчина, захватив бесчувственное, истощенное тело Женьки, спустился обратно в провал, закрыв его за собой.

- Он просто прикрыл его, я уверен. Теперь эти твари могут, когда захотят приходить к нам. И в этом виноват я! - Мальчик перестал плакать и целеустремленно посмотрел вниз.

- Постой, но это безответственно, если ты один в курсе всего, ты один можешь что-то рассказать и помочь исправить. - Естественно я понимала, что все это бред больного ребенка, но его нужно было удержать от последнего шага.

На удивление мои слова достигли цели, в глазах мальчика промелькнула надежда.

- Мне никто не поверит. - Самоубийца колебался.

- Я же верю. - Я протянула руку - Вылезай, умереть ты всегда успеешь.

Мальчик поколебавшись, решил задержаться на этом свете. Карниз был достаточно далеко от окна, пришлось высунуться по пояс, чтобы подать руку страдальцу. Тут случилось необъяснимое, мощный порыв ветра со всей силой ударил меня створкой окна. Я пошатнулась, пытаясь удержать равновесие, но с той стороны, бешено тараща глаза, в меня вцепился мальчишка передумавший умирать. Еще один удар вытолкнул меня наружу. Мы полетели вниз. Он, наконец, выпустил мою руку. Хрупкое тело стремительно приближалось к земле покрытой твердым асфальтом.

***

Резко открыв глаза, я увидела кривые ветки плотно сплетенные между собой. "Все, аминь. Умерла, и зарыли меня в лесу, кошмар!" - пронеслась мысль. Приподнявшись, я увидела, что лежу на кровати, моему взору открылась просторная комната без единой прямой линии, стены из веток причудливо изгибались переходя в сводчатый потолок из того же материала. В углу стоял стол на кривых сучковатых деревянных ногах. Оконное отверстие, своими неправильными формами отдаленно напоминала арку, и было затянуто мутной пленкой. На улице кто-то мелодично свистел.

- Эй, хозяева, есть кто?

Свист прекратился, что-то брякнуло, и раздались шаги, дверь распахнулась.

На пороге стояло бревно. У бревна были ноги и руки из толстых веток, на голове, а у него была еще и голова, вместо волос топорщился мох, нос ему заменяла шишка.

На меня смотрела пара угольно-черных глаз.

- Добрый день - сказало бревно.

"Оно еще и говорит!" - было, последней мыслью, перед спасительным обмороком.

Резкий неприятный запах бесцеремонно выдернул меня из забытья. Увидев, что я открыла глаза, полено убрало у меня из-под носа нечто дурно пахнущее и сочувственно посмотрело. Оно не проявляло агрессии. Я решила повременить с очередным сеансом обморока.

- Как самочувствие? - Голос у бревна был глубокий, басовитый.

Как страшно быть сумасшедшей. Я замотала головой, пытаясь разогнать порождения больного разума.

- В общем, не плохо. Скажите, я умерла и попала на небеса? Вы, наверное, апостол Михаил или Петр?

Бревно удивленно вздернуло мохнатые брови.

- Что ты, никакой я не стол, эх неразумное племя людское, - бревно снисходительно вздохнуло, - леший я, зовут меня Моруххх, а ты жива-живехонька. Как звать то тебя?

- Настя.

От этих слов мне стало легче, жаль, что я услышала их от бревна.

Я не понимала где я, что со мной, как избавиться от этого наваждения и как вырваться из этого бредового и столь реалистичного сна. Неужели, безумие мальчишки-самоубийцы передалось мне. Я сильно ущипнула себя, причинив тем самым боль, но проснуться так и не смогла.

- Теперь, может, уважишь моё любопытство? - леший говорил, растягивая слова. - Откуда ты прилетела?

- С пятого этажа. - Я растеряно пожала плечами, покачав головой.

- Хм, ни разу не слышал. Быть может, твой Пятыйтаж по другую сторону грани? - Моруххх задумчиво уставился в потолок.

- Почему прилетела?! Какая грань?! Где я?! - Я повысила голос, подскочила с постели и рванула к двери, попыталась убежать, но, не вписавшись, треснулась головой о дверной косяк. Это потом до меня дошло, что леший ниже меня ростом и все в его доме сделано с расчетом на это, и передвигаться следует с осторожностью.

Когда прояснилось в голове, я снова лежала на кровати с влажной тряпкой на лбу, рядом сидел Моруххх и с тревогой заглядывал в глаза.

- Эх, неразумная торопыга, ты лежи, лежи. - Он заботливо освежил тряпку в воде, его движения были такими же плавными, как и речь. - Ходил я с утра по тропам, вдруг сороки раскричались, подняли гомон, всех переполошили. Пришлось откликнуться на зов. Вижу, висишь ты высоко на дереве, будто мертвая, не порядок. Снял, а ты дышишь.

Его ответ ни на грамм не прояснил ситуацию.