Дмитрий Гаврилов - Отметина Сатаны, или Зов Мастера — 2

— Мои очки!?

Cтанислав прищурился и осмотрелся.

— Целы и невредимы, — подтвердил собеседник, протягивая драгоценный предмет владельцу, при этом держался двумя пальцами за дужку, точно за мышиный хвост.

Стены, похожие на кремлёвскую мостовую. В углу — корыто. В противоположном — сенной настил. Чрез решётчатое узкое оконце под самым потолком еле проникал тусклый свет, которому к тому же мешала сдутая автомобильная шина.

Не, не шина! Слегка приглядевшись, Станислав понял, что это обычное колесо. Телега тронулась, заскрипело.

— Что ж, с добрым утром, брат Павел!

— Рехнулся! Какой я тебе брат? — обиделся тот.

— Объясняю популярно. Мы были на экскурсии в замке Вартбург, там нам рассказали об одном досадном случае, случившемся пятьсот лет назад по вине Лютера. Вы захотели повторить его подвиг…

— Ну, да! — согласился Павел, — И поспорил даже с одним местным бароном, который погасил свет и посадил нас в каталажку под шумок… Но я обращусь в посольство, если выберусь, конечно. Это что же получается! Дуэль, она по всем правилам должна быть, или эти немцы совсем понятия о чести утратили.

— А ведь тоже объяснение, — задумчиво проговорил Станислав, — Рациональное, всамделишное. Так, что будем делать, брат Павел?

— А ежели в дверь немного постучать, брат Станислав! — предложил тот и тряхнул рыжей шевелюрой.

— Попытка — не пытка! Пробуйте!

Павел нервно вскочил, подбежал к массивной деревянной двери и забарабанил так, что Станиславу стало дурно, — «Мо-сков-ский Спар-так!»

Грохот сотряс весь замок от вершин башен до основания, стены отразили эхом мощные удары болельщика.

— Да, по какому праву! Капиталисты! Инквизиторы чёртовы!.. — заорал Павел, опорожнив драгоценные сосуды памяти по части крепких выражений.

— Если наши тюремщики — немцы, ты их не удивишь, — пошутил Станислав.

Излияния были прерваны скрипом открывающейся двери. Павел полетел вниз по ступенькам и угодил точно на подстилку. Но Станислав и не глянул в его сторону. На пороге появился волосатый стражник в пузатой кирасе и с бердышем в руке:

— Wie fu: hlen sie sich?

Мысли у Станислава затеяли лихой перепляс.

— А бароновы слуги с юмором оказались: «Как себя чувствуете?» — подумал он, и попытался завязать разговор. — Я плохо говорю по-немецки…

— Was wu: nschen sie? — пробурчал стражник.

— Что мы хотим? А что мы хотим, Павел?

Брат Павел выразительно пожевал палец и посмотрел на стража.

— Ну, и чем я могу помочь? — понял Станислав.

И прежде, чем он, роняя вездесущие очки, бросился на бородатого, тот захлопнул дверь.

— Реформация, мать их… Так раз так… — потерял терпение Станислав.

— Чего? — не понял его сокамерник.

— Широкое общественное движение, по-латински — это преобразование, в Европе шестнадцатого века. Говорят, носило, в основном, антифеодальный характер. Вот только крестьянство что-то не торопится освобождать своих союзников, — сострил в ответ психолог.

— И органы тож, — недовольно подтвердил Павел.

— Какие органы!? Перекреститесь лучше. Вы, может, и Михайла Афанасьевича не читали?

— Нет, не читал никакого Афанасича, и Василича тоже не читал. А чего?

— Вы бы попросили при случае немного чернил у Лютера, они вам ещё пригодятся… — предположил Станислав.

— Заявление в посольстве я всегда успею накатать, фрицы недобитые. Я никак не пойму, от вас-то им что надо. Ну, обидел я барона — с меня и спрос. Вы-то в стороне стояли.

— Я им нужен, как свидетель, — отозвался психолог.

Дверь скрипнула, тяжело сдвинулась с места. В проёме возник невозмутимый сторож и поставил на пол котел с похлебкой. Павел выругался — в мутной жиже виднелась лишь одна ложка.

— Не расплескайте! Я проголодался! — предупредил собрата Стас.

— Суп-то, похоже, из концентратов? Может, у них тут эта, продовольственная реформация? — зашептал ехидно Павел, отхлебнув из котелка.

— Тсссс… Микрофоны, — едва приоткрывая губы, под нос пробурчал Станислав. — Вот дураки! — уже громко сказал он, разглядывая ложку, — Говорил я этому режиссёру, если снимать крупным планом — мигом нержавейку признают. Ну, где вы видали при Реформации такие чистые, блестящие котелки? Эй! Стоп камера!

Дверь снова отворилась, бородатый сторож отошел в сторону, жестом приглашая их следовать за собой.

— Давно пора, — мне сына из детского сада забирать ровно в шесть. — обрадовался Павел. — И чтоб я ещё согласился на частную студию работать? Ни фига!