Пока Аньяхи спит, лорд Гектор распрямляет ее ногу и накладывает шину. Я отхожу подышать воздухом и вытереть кровь с лица широкими, восковыми листьями. Мое платье все грязное и пропитано кровью, уже побуревшей и тяжелой, но почти вся моя запасная одежда сгорела в карете. В моем желудке бурлит — я не помню, когда в последний раз я была так голодна, — но мне кажется смешным просить еды, пока все вокруг заботятся о раненых.
Позже лорд Гектор находит меня, сидящей на пне и уставившейся на листву.
— Ваше высочество, у нас есть пленный.
Я смотрю на него и замечаю, что его усы стали матовыми и липкими.
— Да?
Непонятно, зачем он мне это сообщает.
— Король Алехандро сказал, что вам решать, что с ним делать.
Мне? Мое сердце снова стучит.
Возможно, это проверка, чтобы оценить девушку, которой предстоит стать королевой. Или, может, Алехандро занят другими делами.
— Этот человек — убийца.
Я говорю это, чтобы дать себе еще время подумать.
— Одно ваше слово, и я казню его сам.
Мое горло сжимается при мысли об этом. Это неправильно, что у меня есть власть над чьей-то жизнью.
Я бы предпочла, чтобы никто не умер сегодня.
— Он может говорить?
— Да.
— Тогда у меня к нему есть несколько вопросов.
Лорд Гектор помогает мне подняться на ноги. В его глазах светится уважение, которого я прежде не видела. Оно согревает меня, но лишь на мгновение. Стоимость такого уважения слишком велика.
Разукрашенный заключенный сидит, окруженный мечами. Его руки связаны впереди, лодыжки закованы в цепи. Он знает, что его положение почти безнадежно. Он смотрит по сторонам на своих охранников, вращая белками глаз и понимая, что любой из них может воткнуть нож в его сердце.
Он видит, как я приближаюсь, и в его глазах появляется надежда. Или хитрость. Есть что-то непотребное в кругах краски по всему его телу. Они призрачные, тошнотворные. Подойдя ближе, я вижу полые косточки, вплетенные в его длинные густые волосы.
— Миледи, — говорит он. Его голос звучит абсолютно чисто и четко — и очень нелепо из уст дикаря.
Я едва не исправляю его обращение ко мне, но я не хочу раскрывать, кто я.
— Меня назначили решить твою судьбу. Есть ли хоть какая-нибудь причина, почему я должна тебя пожалеть?
Я думаю, что есть хорошая причина, но мне нужно знать, поймет ли он.
Он молчит, а затем говорит:
— Я могу вам помочь.
— Как?
— Я знаю джунгли. Я знаю их секреты.
Глаза у него огромные, как у загнанного зверя.
— Будешь ли ты отвечать на каждый вопрос? Честно? Без утайки?
Лорд Гектор утвердительно кивает на мой вопрос. Он-то думает, что у меня есть план, а мне просто не хватает мужества видеть, как кто-то умирает.
— Буду, — отвечает Заблудший.
— Тогда я освобожу тебя.
— Благодарю, моя госпожа!
Он наклоняется вперед, сжимая ткань платья на моей талии, и склоняет голову в почтении. Это обычное коленопреклонение вновь присягнувшего вассала, и я понимаю, что ненавижу это. Это слишком интимно, слишком опасно, даже несмотря на мечи, указывающие со всех сторон на него.
Он замирает. Его пальцы нащупывают Божественный камень под моей окровавленной юбкой. Я знаю, что он чувствует его. Граненый, твердый, как алмаз, но теплый, будто живой. Заблудший отшатывается.
— Ты! — шепчет он. Его глаза широко раскрыты и полны слез, он начинает задыхаться.
Кто-то бросается вперед, пятно седых волос и гофрированные юбки. Раздаются булькающий звук и падение тела о землю. Химена! Она отступает, и я вижу нашего пленника лежащим на спине, со шпилькой моей нянюшки, воткнутой в шею.
Я смотрю на шпильку — такую малюсенькую — на кровь вокруг нее, стекающую по его коже в почву джунглей.
— Мне очень жаль, солнышко мое. Я думала, он собирается напасть на тебя.
Она произнесла это так, как будто сообщала, что я опоздала на утреннюю молитву.
Не веря своим глазам, я смотрю на свою нянюшку, которая только что поразила меня скоростью своего передвижения. Интересно, почему человек должен был умереть, узнав, что в моем пупке заключена жизнь?
В эту ночь мы поем гимн о спасении и зажигаем молитвенные свечи за упокой умерших. Свечи — это глупо. Если Заблудшие снова атакуют, огоньки, плавающие, как звезды в мраке джунглей, сделают нас мишенью. Но мы все равно зажигаем их.
Ни одного из пятнадцати погибших я лично не знала, и когда король шепчет имена каждого, я не могу вспомнить их лица. Тем не менее, все во время путешествия были добры ко мне, и я оплакиваю потери, как и Алехандро. Пока мой муж говорит о них, я молюсь про себя, благодаря Бога за спасение своей жизни и жизни своих фрейлин. Божественный камень распространяет нежное тепло по всему телу, как это всегда бывает, когда мои молитвы идут от сердца. Через некоторое время напряжение в спине от перетаскивания Аньяхи переходит в слабую боль, и я чувствую себя восхитительно сонно.
Читать дальше