Василиса Огнева - Жестокие игры богов

— Но она тебе не принадлежит, она моя пленница — напомнил Арнульв, — и ты мог бы попросить любую мою рабыню.

— Они все финки — если бы у меня от волнения что-то не получилось, они шептались бы о бессилие сына конунга.

— Дурачок — улыбнулся Арнульв, — только попробовали бы пошептаться — остались бы без языков.

— Но эту ты получил только потому что я прикрывал твою спину, — выплеснул змеиного яда из своего имени младший брат, — и сплетничать ей не с кем. Женщин русичей у нас нет

— Хорошо, — согласился Арнульв, — когда прибудем в фьорд, пойдем в баню и овладеем ею вместе.

— На такой скорости, пока мы доплывем до дома, нам придется овладевать трупом, брат, ее надо развязать.

— А если закричит? — вздохнул Арнульв.

— А если закричит, то сама будет виновата, когда ее изнасилует сотня мужиков.

Ормульв взялся за мешок и начал его развязывать, срезая ножом лошадиную сбрую, которой была связана девушка. Сначала появились босые длинные ноги, прекрасные и стройные, затем треугольник совершенно белых волос между ног и великолепный лобок под ними, с просвечивающей щелкой и обрамляющими ее розовыми половыми губками. Ормульв раздвинул их пальцами и не удержался от поцелуя, от чего тело дернулось и задрожало. Дальше сарафан что-то не давало поднимать, видимо пояс.

Преграда была срезана ножом и на сарафане осталась дырка, но она того стоила. Поднимая сарафан выше братьям открылась налитая упругая девичья грудь с розовыми торчащими сосочками. Арнульв тут же ущипнул оба соска и покрутил между пальцев, потом потянул их на себя и отпустил, они пружинисто встали торчком на место. Тело девушки вздрогнуло и задрожало еще больше. Но не от возбуждения, а явно от страха. Арнульв еще никогда не видел женскую грудь так близко. Да ему и не хотелось их разглядывать. Маленькие, еле заметные груди, финских рабынь с большими ореолами сосков не вызывали у него никакого интереса, поэтому приказав рабыне задрать юбку и сделав с ней все свои дела, Арнульв сразу забывал о ней. Но такую красоту он видел впервые. И ему хотелось смотреть и смотреть на нее, трогать, мять, щипать, выкручивать, покусывать, целовать и сосать как дите…

Ормульв перевернул девушку и из него вырвался тихий стон. Спина девушки была выгнутой, как натянутый лук и выпирающая попка была такой круглой и аппетитной, что он сразу же вцепился в нее обеими руками и прижался к ней лицом, покрывая ее поцелуями. — Она — совершенство, Арнульв, — сказал брат. Потом перевернул ее обратно на спину и задрав ей ноги и засунул пальцы ей в промежность, еще и девственница. Да на невольничьем рынке за нее дадут столько золота, что весь наш провалившийся поход отобьется втрое.

Арнульв сдернул мешок с головы девушки и теперь уже оба брата тихо и глубоко вздохнули. Такой красоты видеть им еще не приходилось. Длинные белые волосы пусть даже такие грязные как сейчас окутывали ее обнаженное тело. Большие аметистовые глаза с длинными ресницами были влажными, по лицу текли слезы, блиставшие в свете луны словно драгоценные камни. Белое лицо было удивительно-розовым на скулах и щеках от стыда. В розовом, словно сама роза, рту так и торчала перчатка Арнульва.

Арнульв вытащил перчатку. Все равно продавать, так и объяснит команде, но девушка не кричала. Она только стала пытаться спустить нижнюю рубаху и сарафан обратно вниз, изворачиваясь при этом, как змея. Потом заметила, что оба брата как завороженные смотрят на нее с вожделением, борясь при этом с жаждой наживы и трудно было сказать, какое чувство сейчас может победить. Она вся скорчилась от страха и просто попыталась закрыть руками то, что не успела закрыть одеждой. И застыла.

По дороге не невольничий рынок Арнульв и Ормульв по очереди дежурили возле девушки, чтобы ее не изнасиловали. На помосте стояли шесть обнаженных девушек, но лебяже-белая незнакомка в ошейнике на цепи вызвала фурор. Как изумительно красивы обнаженные женщины в ошейниках! Продавец поднимал и раздвигал им руки, ударами кнута по ногам заставлял подпрыгивать, чтобы показать как трясется их попка или груди, раздвигал им ноги, ягодицы, как того требовала публика. Затем принесли скамеечки и поставили на самый край помоста. Рабынь пристегнули к скамейкам за цепочки и помост окружили вооруженные солдаты-евнухи.