карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре

Особенно та, в которой много страха. Кейне задержалась рядом с Талли, смакуя его агонию, позволяя ей длиться, и лишь когда тело в тенетах сумерек замерло, отступила. С сожалением и вздохом, эхо которого прокатилось по коридорам дворца.

Впрочем, огорчение Пиркко было недолгим. Под сотворенным ею пологом, что разрастался с каждой выпитой жизнью, осталось много людей... а в городе их и того больше... и не только в городе.

Весь Север принадлежит Пиркко.

И она, проходя мимо зеркала, остановилась. Из сумеречных глубин выступила навстречу дева, прекрасней которой не было на всем белом свете.

Засмеялась Пиркко легко и радостно.

Разве не чудесный сегодня день?

Удивительный просто.

Глава 49. Сумеречные игры

Говорят, что смерть не обманешь, не отвадишь от порога полынным листом, солью заговоренной. Не остановишь холодным железом. И не перебросишь на иную, чужую тропу.

Говорят, что за каждым явится в свой срок и обличье выберет такое, какое заслужил человек. К одним придет на острие копья или стрелу оседлает. К другим явится зверем диким. Третьих подстережет болезнью... множество обличий у той, чье имя страшатся вслух произносить, дабы не призвать ненароком.

У моей смерти были крылья, сотканные из сумерек и стылого болотного тумана.

Ее глаза из синих стали серыми, пропыленными.

И само ее лицо было будто из пепла вылеплено.

Побелели губы. А длинные волосы рассыпались паутиной. В ней поблескивали камни и золотые нити, в которых запутался ветер. Он рвался из тенет, и волосы шевелились, шелестели. Звук этот завораживал.

Та, что ступила на песок, набирала силы.

И крылья ее росли, грозя заслонить от неба целый город. А потом, что будет потом?

- Ты... - шевельнулись белые губы, обнажая белые же десны. Зубы же Пиркко сделались черны, словно обуглились. - Тебя не должно было быть.

Ее голос изменился. Теперь в нем был шепот ночи с пугающим поскрипыванием половиц, вздохами заброшенного дома, скрежетом когтей по металлу и нежным голосом тьмы.

Мне хотелось слушать его.

И сбежать.

Но я шагнула навстречу сестре.

- Не так, - сказала она и вытерла ладонью распухшие губы. - Так не интересно. Быстро не интересно.

- Аану, назад! - Янгар схватил меня за руку и дернул. - Назад... пожалуйста.

- Почему ты выбрал ее?

Мир стремительно лишался красок. Жизнь уходила из него по капле, и я слышала, как плачет земля, лишаясь сил.

- Почему, Янгхаар Каапо?

Пиркко шла вдоль ограды, рукой касаясь железных прутьев. Пальцы перескакивали с прута на прут, и на каждое прикосновение металл отзывался слабым звоном.

- Скажи, разве я не красива?

Она встала на цыпочки и крутанулась. Взлетело черное покрывало волос, загудело, словно прятались в них злые полосатые осы. Со звоном хлестанули золотые цепочки по щекам Пиркко, но не оставили и следа.

- Красива, - ответил Янгар.

- Все так говорят. Но ты... неужели я тебе совсем не нравлюсь?

- Нравишься.

Пиркко рассмеялась, и смех ее заставил железо дрожать.

- Тогда иди ко мне, - она протянула руки, растопырила пальцы тонкие, неправдоподобно длинные с острыми когтями. - Обними. Поцелуй.

Запрокинула голову, обнажив шею с бурыми узорами, чужой кровью нанесенными.

В крови же было и некогда белое платье.

Пиркко вдруг сунула руку под ворот, рванула. Раздался сухой треск ткани, и жемчуг посыпался на землю.

- Мешает, - сказала она, глядя на меня запыленными глазами. - Теперь я понимаю, как оно мешает... Аану... а мы ведь похожи, сестрица. Быть может, ты подойдешь ко мне? Обнимешь?

Теперь она двигалась то влево, то вправо. Остановилась лишь затем, чтобы содрать сапожки. И чулки шелковые полетели прочь.

Нагой осталась Сумеречница, и тени стали ее убранством.

Она же, любуясь своим в них отражением, приплясывала, тянула руки к небу, и крылья дрожали.

- Иди ко мне, иди, Аану... что тебе эти люди... чужие... наш брат... он тебя никогда не любил... и теперь притворяется. А станет прежним и вновь о тебе забудет...

- Не слушай ее, - Олли положил руку мне на плечо.

- Забудет, забудет... что ему до байстрючки... а твой муж... у него сладкое сердце. Тебе ведь хочется попробовать? Конечно, хочется. Я ведь слышу... ему же хочется убить меня. Он ничего не умеет, кроме как убивать... пусть попробует.

Она вдруг оказалась рядом и, заведя руки за спину так, что сомкнулись ладони, выгнулась.

- Бей! - велела Пиркко, запрокидывая голову, и когда Янгар отшатнулся, захохотала. - Трус! Он бросит тебя, Аану. Не сейчас, так позже... испугается, что ты убьешь его... или надоест смотреть на твое лицо. Он оставил шрам.