карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре

- Добей! - подхватила толпа, подчиняясь ее воле. И людское море всколыхнулось. Еще немного и оно решится попробовать ограду на прочность.

- Не вышло, - Янгар отбросил косы за спину и протянул бывшему врагу руку. - Хотя попытаться стоило. Мертвецы ей без надобности. А вот живых она не отпустит...

- Как ты...

Олли рукавом зажал царапину на горле, длинную, кровящую, но неопасную.

- Да просто бегать не впервой.

Та, что некогда была человеком, поднялась. Янгар слышал эхо ее гнева и жажду, многократно усилившуюся. Она сходила с ума от ярости и бессилия.

- Глупец, - сказала она, отбрасывая с лица полог ткани.

И солнце отпрянуло, не желая смотреть в ее лицо.

Бледное.

Совершенное каждой своей чертой.

И уродливое в этом совершенстве.

- Не смотри на нее. Если хочешь сохранить разум, нельзя заглядывать в глаза Сумеречнице, - сказали Янгару, и холодные пальцы легли в его ладонь. И он сжал, опасаясь, что если выпустит их, то его жена исчезнет. Она же, услышав этот страх, обняла.

Хрупкая девочка в медвежьей шкуре, которая не скрывала ее наготы.

И Янгар набросил поверх шкуры плащ.

Наклонился. Коснулся губами рыжих волос, от которых исходил пьянящий аромат лета.

- Прости, - он не знал, сумеет ли вытащить ее.

Попробует.

- За что?

- За то, что не защитил. И спасибо.

- За что?

У нее светлая улыбка.

- За то, - Янгар коснулся камешка на веревке, - что уберегла.

Под крыльями тени становилось холодно. И как-то вот обидно было умереть сейчас...

...смотри, милая, смотри хорошенько.

Восковые свечи ровно горят, и пламя их отражается в старом зеркале. Серебро потемнело от времени, и каждый день старуха начищает зеркало мелким песком и гладкой бархатною тряпкой.

Пиркко сидит на ковре и наблюдает.

У старухи тонкие руки, кожа на которых обвисает складками. Ногти на пальцах ребристые, нехорошие. Волосы седые она прячет под черным платком, которые надвигает по самые брови.

И водит-водит ладонью по серебру, приговаривая:

- Для моей, для красавицы...

Пиркко улыбается.

Она не боится старухи.

От платья ее пахнет травами. А под широкой верхней юбкой скрывается множество удивительных вещей. Серебряные иглы и сухие листья, корешки, похожие на человечков, заячья лапа, перья птичьи и даже жабья ломкая шкура.

Старуха позволяет играть с этими сокровищами.

И когда Пиркко устает, усаживает ее перед зеркалом.

- Ты ж моя девочка, ты ж моя красавица... - старуха вычесывает волосы Пиркко резным гребнем, и темные кудри становятся еще темнее. А кожа, напротив, белеет. - Есть ли на Севере девочка краше?

- Нету! - Пиркко весело.

И радостно.

Ей нравится быть самой лучшей... папа ее любит. И привез из-за моря туфельки атласные и еще шубку горностаевую... и куклу большую с фарфоровым лицом, которое почти как настоящее.

- Правильно, - мурлычет старуха, и древняя трехцветная кошка, один глаз которой синий, а другой - желтый, трется о ноги Пиркко. - Ты моя красавица... и всегда будешь ею.

- Как мама?

Старуха кривит губы.

- Мама твоя меня не слушала. И поистратила всю красоту... высохла... поэтому муж на нее и не смотрит.

Каждое слово, что плевок. И гребень больно дергает за волосы, отчего Пиркко плачет. А старуха, спохватившись, обнимает ее.

- Ты-то будешь меня слушать...

- И буду красивой?

- Будешь, конечно будешь, милая.

Старуха мешает травы, растирая их кривыми пальцами. Отловив на заднем дворе черную курицу, старуха зажимает ее под локтем и ловко перерезает птице горло. Курица дергается, а кровь ее наполняет чашу.

- Запоминай, милая. Красоту беречь надо. Время не обманешь, но...

Кровь, сдобренная травами, сладка, хотя и пить ее немного противно.

И из-под кровати выбираются тени, ползут к кривым старушечьим ногам, тычутся в обмотанные тряпьем ступни. Старуха теней не видит. А им тоже хочется крови.

- ...так ты долго не будешь стареть.

Пиркко делится кровью с тенями. И трехцветная кошка, выгнув спину шипит. А Пиркко поворачивается к зеркалу, разглядывает свое отражение.

Красива она?

Нет на Севере девочки краше... и не будет.

Никогда.

И Пиркко, вскинув голову, усмехнулась.

Что ж, Черный Янгар сам выбрал свою дорогу. Она дважды предлагала ему все, а он... отказался? Ради той, которая и человеком-то не была?

Почему?

- Убей их, - приказала она, и Талли, глупый Талли, который всегда был трусоват, попятился. Сбежать желает? Неужели не ясно, что от нее теперь не сбежишь?

Пиркко бросила взгляд в зеркальце, которое с собой носила. Хороша? Чудо как хороша...