Наталья Резанова: Дети луны

Лицо сестры Триниты было непроницаемо, губы сжаты.

— Почтенная сестра, видимо, не любит бесед на подобные темы. — Ансельм Орнат усмехнулся. — «Тайны этого рода не подлежат раскрытию», — процитировал он, — «если того не потребует крайняя необходимость. Ибо если бы я изложил их ради забавы или теша свое тщеславие, во мне умолк бы просвещающий меня дух, и, буде в нем явилась бы необходимость, он бы меня покинул».

— Пророчества Мерлина, сударь мой, — возразила бегинка, — можно трактовать как угодно, и недавние события во Франции нам это доказывают.

— Не стану спорить…

— Ну, будет, — прервал его Вальтер. — Так да или нет?

— Я могу лишь повторить то, что говорила раньше. У меня нет дара ясновидения. Но я не могу доказать этого, не продемонстрировав его отсутствие.

— Иными словами, вы не отказываетесь? — спросил Сегирт.

— Я хочу побыстрее покончить со всем этим.

— Постойте, постойте! — воскликнул Вальтер. — А какое будет ручательство, что она нас не выдаст?

— А ручательством, и, одновременно, ценой моих действий, очевидно, будет моя жизнь. Где я живу, вам всякий скажет, и достать меня там будет гораздо проще, чем вас в ваших замках, укрепленных дворцах или даже на марше. Но…

— Что значит «но»? — впервые в голосе Гарена Сегирта послышалось какое-то подозрение.

— Я предполагаю, что ничего не выйдет. Но — на всякий случай я прошу вас как можно точнее сформулировать, что вы хотите от меня услышать. Подумайте о том, пока мастер Присциан совершит свои приготовления.

— Предложение, не лишенное смысла, — пробормо тал Орнат.

— Это просто, — сказал Вальтер. — Нам нужно знать, что случится с Лауданской провинцией через год.

— Нет! — Сегирт слегка поднял руку. — Через год — пожалуй, преждевременно. Через три года.

— Думаю, так будет лучше, — согласился Орнат.

Мать Изенгарда изъявила согласие.

— Сестра Тринита, тебе известно, что нужно делать? — осведомился Присциан.

— Да.

Ученый запалил медную лампу, из которой потянуло ароматическим дымом неопределенного запаха, затем повесил ее на вбитый в восточную стену клин, так, чтобы свет от лампы падал на хрустальный шар под определенным углом. Отраженный множеством граней, он рассеялся призрачными лучами, которые, чередуясь с тенями, заплясали над водой в чаше.

Сестра Тринита подвинула табурет и стала смотреть на хрустальный шар. Присциан открыл книгу и принялся читать. Остальные хранили молчание. До семи раз повторил Присциан заклинание, писанное на древнем и не понятном никому, кроме природных духов, языке. После седьмого сестра Тринита сказала:

— Хватит. У меня шея затекла…

— Что это значит? — холодно осведомился Гарен Сегирт.

Присциан вытер пот со лба.

— Не знаю. Я много раз проделывал этот опыт, и он всегда оказывался удачным. — Голос его дрогнул. — И я считал, что в случае общения с человеком, обладающим Силой, это облегчит задачу…

— Но ее Сила пересилила твою, — грубо оборвал его Вальтер.

— Что ж, господа, вы видели, я честно старалась. У меня чуть глаза из орбит не вылезли. — Сестра Тринита встала. — Но ничего не получилось. Видимо, мой мозг слишком закоснел. Так что в следующий раз выбирайте отрока или отроковицу.

— К чертям следующие разы! — Вальтер стукнул кулаком по столу. — Все это глупости, будь я проклят на том и на этом свете!

— Но послушайте! — Присциан воздел руки горе. — Одна-единственная неудача не должна остановить нас…

— А нас никто и не остановит, — с утонченной надменностью заметил Сегирт. — Но не на сем пути.

— Что до меня, — сказал Ансельм Орнат, — я всегда считал магию ремеслом занятным, но недостойным занимать ум образованного человека. Однако у нас остается истинная мудрость веков, и мы всегда можем вернуться к бессмертным творениям философов Академа, к Вергилию с Горацием…

— Вергилию с Горацием… — повторил за ним чей-то голос. Они не сразу поняли, что принадлежит он сестре Трините, настолько голос был глух и безжизнен. Бегинка шагнула вперед, бессмысленно шаря перед собой руками, точно слепая, споткнулась о стол и сшибла с него чашу, которая, расплескав воду, ухнула на пол и со звоном разлетелась на множество осколков. Прежде чем кто-либо что-либо предпринял, бегинка отшатнулась, упала, и тело ее выгнулось дугой.

Несколько мгновений собравшиеся молча наблюдали за ее конвульсиями, затем Гарен Сегирт ледяным тоном спросил у матери Изенгарды:

— Почему вы не предупредили нас, что она припадочная?