Наталья Резанова: Я стану Алиеной

Я тупо прикинула: а что из оружия взять мне? Хотя оказалось, что я могу фехтовать двумя мечами, особой уверенности в данной области я не испытывала. Но я все же решилась взять два меча, а также ножи, превращаясь, таким образом, в этакий ходячий арсенал в лохмотьях. Мне следовало бы переодеться в солдатскую форму, но я не смогла преодолеть совершенно неуместное отвращение.

Вновь перепоясавшись подобранной с земли веревкой, я заметила, как Найтли сгребает к трупам хворост и палую листву. Поначалу я подумала, что он собирается просто их засыпать. Но тут я увидела, что он достает прихваченный в добыче кремень и кресало.

— Ты что задумал?

— Ну, с четырьмя ты управилась, — объяснил он мне, как нерадивому младенцу. — А что, если в следующий раз их будет десять? Или двадцать? Нет, рисковать больше нет смысла…

— Ты что, пожар тут собираешься устроить?

— А ты боишься огня? — со знакомым любопытством спросил он.

— Я боюсь не огня, а того, что мы сгорим! — Все кабацкие проклятия едва не сорвались у меня с языка. — Пожар летом в лесу — это…

— Ветер в другую сторону, — поучительно сказал он и выкресал искру.

Мы снова шли в установившемся порядке: позади — я, один меч за поясом, другой на плече, впереди, уверенной походкой, — Найтли.

Почему он не помог мне ни в первый, ни во второй раз, избрав позицию наблюдателя? Что он хотел? Чтобы я, книжно выражаясь, отточила клюв и расправила крылья? Или просто был уверен, что я не нуждаюсь в его помощи? А может быть, спятил после трибунала? Иначе его разглагольствования о душе и теле объяснению не подлежат.

Когда мы снова сделали привал, Найтли, похоже, был в превосходном настроении. Он попеременно прикладывался к фляге и к хлебу, взятым у убитых. Предлагал и мне, но я отказалась.

— Не стоит морить себя голодом, — заметил он. — Ты, конечно, можешь долго выдержать без еды, однако не стоит прибегать к этому без нужды.

— Откуда ты знаешь, что я могу и что — нет? — сквозь зубы выдавила я.

Он доел хлеб и выбрал из бороды крошки.

— Я знаю о твоих возможностях гораздо больше, чем ты сама… пока что. — Вздохнул. — Ты без того уже услышала достаточно, чтоб оказаться сбитой с толку. Я предпочел бы отложить этот разговор до тех пор, пока твоя память не восстановится окончательно, но Святой Трибунал спутал все мои планы. — Вероятно, он был слегка пьян, а может быть, ему не нужно было вино, чтобы завестись. — Как ты наверняка поняла, я не всю жизнь был человеком книги. Начал я ее человеком меча. И довольно успешно… И была ты, Алиена. Ты всегда смела идти туда, куда не решались идти другие. Нет, я не могу тебе рассказать… Ты должна вспомнить. И когда-нибудь вспомнишь… Но ты недаром видишь этот мост… В том, что тебя убили, была и моя вина, ведь я отступил, и ты пошла одна. И я захотел тебя вернуть. Нет, не воскресить — там и воскрешать-то было нечего, — вернуть. И я отбросил меч и занялся тайными науками. Это длилось долго… более двадцати лет ушло на поиски верного учения. Мои вычисления привели к выводу, что душа твоя не нашла успокоения. Она скитается в сферах, близких к земной, и нуждается в новой физической оболочке. Проще говоря, ей нужно тело, в котором она может поселиться.

— Явление, у иудеев именуемое «дибук», — пробормотала я. — Описывается в трудах каббалистов…

Он не дал мне договорить:

— Ты мне не веришь. Ты все еще не почувствовала — речь идет о твоей душе. Для тебя это пока что как история из книг… Итак, я решил дать твоей душе тело и занялся его поисками. Но для действия, задуманного мной, потребны были правильные сочетания светил и разных иных знамений. В ночь, когда все знаки совпали, одна женщина в Магдалининском приюте родила девочку, которая умерла сразу после рождения. Я взял маленькое тельце на руки, прочитал над ним заклинание, во всем мире известное только мне, и мертвая ожила. В нее вошла твоя душа, Алиена.

Конечно, я не мог быть полностью уверен в успехе. Поэтому я постоянно наблюдал за тобой. И год за годом убеждался в своей правоте. Как ты думаешь, почему ты так быстро усваивала знания, столь необычные для девицы низкого происхождения? Потому что это были знания Алиены. Ты ничему не училась. Ты только припоминала. Языки, история, свободные науки, боевые искусства — все это только спало в твоей душе и просыпалось при верном прикосновении. А твои сны, в которых ты видела места, где никогда не бывала Селия, подтверждали мою уверенность. Правда, не все мои предположения оправдались. Я полагал, к примеру, что ты должна испытывать страх перед огнем. Ты ведь умерла от множественных ожогов. У тебя панцирь прямо сплавился с телом. Есть и некоторые другие различия… незначительные. И все равно я уверен — Алиена здесь. Внешне ты не имеешь с ней ничего общего. И все же она — это ты.