Корнелия Функе - Чернильная смерть

— Так он жив?

Торопливый кивок Туллио придал ей новые силы.

— Он им еще нужен.

Конечно. Как она могла об этом забыть!

— А Огненного Танцора сожрал ночной кошмар!

Нет. Этого не может быть. Реза прижала ладонь ко рту.

— Змееглав уже в замке? — спросил Силач. Туллио покачал головой и снова зарыдал. Силач посмотрел на Резу.

— Значит, он придет туда сегодня ночью. И Перепел убьет его.

Это звучало как заклинание.

— Как? — Реза ножом отрезала полосу от его рубахи и перевязала кровоточащую рану. — Как он впишет слова, раз Виоланта уже не может ему помочь, а Сажерук… — Она не договорила, как будто неназванное перестает быть реальным.

Снаружи послышались шаги — и удалились не останавливаясь. Реза отвязала от пояса кошель Мортолы.

— Нет, Лазаро! — Она в первый раз назвала его по имени. — Перепел не убьет Змееглава. Это они убьют Перепела, как только Змееглав поймет, что Мо не в состоянии излечить Пустую Книгу. А поймет он это быстро.

Она высыпала на ладонь семена. Крохотные зернышки, позволявшие душе принять новый облик. Кроме них, этому могла научить только Смерть.

— Что ты делаешь? — Силач попытался вырвать у нее кошель, но Реза крепко держала его обеими руками.

— Их нужно класть под язык, — прошептала она, — и ни в коем случае не глотать. Если наглотаться этих зерен, животное возьмет верх, и ты забудешь, кем был раньше. У Каприкорна была собака, о которой рассказывали, что это на самом деле один из поджигателей, на котором Мортола испробовала действие семян. В один прекрасный день пес бросился на нее, и его пристрелили. Я думала тогда, что это просто сказка, которой пугают служанок.

Она оставила на ладони четыре зернышка, а остальные стряхнула обратно в кошель. Четыре крупинки, круглые, как маковые зерна, только светлее.

— Захвати Туллио и возвращайтесь в пещеру! — сказала она. — Доложи Черному Принцу о том, что мы видели. Расскажи ему о Хвате. И присмотри за Мегги!

Как жалобно он на нее смотрел!

— Здесь ты не можешь мне помочь, Лазаро! — шепнула она. — Ни мне, ни Перепелу. Позаботься о нашей дочери. И утешь Роксану. Или нет, лучше не говори ей ничего. Я сама скажу.

Она слизнула крупинки с ладони.

— Никогда не знаешь, в какое существо превратишься, — прошептала она. — Но надеюсь, оно будет с крыльями.

Мегги ждала… Вокруг воздух разрывался от криков. Фарид белым пламенем тушил черный огонь Коптемаза. Дариус отвлекал детей сказками — оказалось, он может говорить и громко, перекрывая шум битвы. А Элинор помогала перерезать канаты, которые Зяблик велел стрелами прибивать к стволу.

Да, Мегги ждала и тихо пела песни, которым научил ее Баптиста, песни, полные света и надежды, отваги и протеста. А тем временем у подножия дерева разбойники сражались за жизнь — свою и детей, и каждый крик напоминал Мегги о битве в лесу, когда погиб Фарид. На этот раз она боялась сразу за двоих.

Ее глаза не знали, кого первого искать — Фарида или Дориа, черную или каштановую шевелюру. Иногда она не могла найти ни того, ни другого, так быстро они перемещались по ветвям, следуя за огнем, который Коптемаз запускал в дерево, словно горящую смолу. Дориа гасил его тряпками и тюфяками, а Фарид дразнил стоявшего внизу Коптемаза и посылал на его убийственный огонь свое светлое пламя. Оно опускалось на темный комок, словно голубка, и душило огненными перьями. Как многому он научился у Сажерука! Фарид давно уже был не просто учеником, и зависть перекашивала обожженное лицо Коптемаза. А Зяблик сидел верхом поодаль, безучастно наблюдая за сражением, словно за травлей оленя на охоте.

Разбойники еще обороняли дерево, хотя их было намного меньше, чем нападающих. Но сколько же это может продолжаться?

Ге же он? Куда подевался тот, кого они с Фенолио вызвали на помощь? Козимо ведь тогда появился сразу.

Никто, кроме Фенолио и двух стеклянных человечков, не знал, что прочла Мегги час-другой назад. Сланец и Розенкварц даже не успели ничего рассказать Элинор, так яростно атаковали дерево люди Зяблика.